Танец белых одуванчиков
Шрифт:
— С новым годом, мама!
— С новым годом, доченька!
Наталья Леонидовна обняла заметно располневшую дочь, чмокнула в щечку:
— Дай тебе Бог сил, Светочка. Терпи, родная моя. Таков уж наш удел. Мы ведь обе знали, что так и будет. Меня к этому мама готовила с детства, я готовила тебя. Чтоб не так больно было… Ничего, родная моя, ничего. Вот родишь сыночка…
Ее на полуслове прервал звонок в дверь.
— Кого это принесло? — удивилась Наталья Леонидовна.
Света недоуменно пожала плечом:
— Наверное, сеятели пришли. Или поздравлятели
Мать пошла открывать двери. Света присела на стул и принялась тщательно вытирать заплаканные щеки. Вот ведь обещала самой себе, что больше никогда не заплачет, и в очередной раз сорвалась. Ну зачем мама опять начала, зачем? Зайдут посторонние люди и увидят ее с пузом и мокрыми глазами.
Наталья Леонидовна тем временем открыла дверь. На пороге стоял незнакомый молодой человек. Увидев ее, почему-то смутился:
— Здравствуйте. С новым годом. Я вот тут… Я без подарка. Примете?
Хозяйка помолчала пару мгновений, потом неуверенно произнесла:
— Ну, если вы уверены, что не ошиблись, то проходите. Даже без подарка.
И сделала шаг назад, впуская гостя.
Кирилл снял дубленку и решительно прошел в комнату:
— С новым годом.
Света не ответила. И рада была безумно, и в то же время разозлилась — ну зачем, зачем пришел? Опять только хуже сделает. Почему не дает ранам затянуться? Сейчас опять сделает вид, что все хорошо, а потом снова бросит без всяких объяснений, даже не попрощается. И она отвернулась в сторону.
Наталья Леонидовна вслед за гостем вошла в комнату, чуть подтолкнула его, остановившегося у самого порога:
— Ну же, проходите, присаживайтесь к столу. Новый год все-таки. Правда, вы немного опоздали. Совсем чуть-чуть, самую малость, но мы уже выпили без вас. Придется повторить. Наливайте, не стесняйтесь. И, кстати, можно даже познакомиться. Меня зовут Наталья Леонидовна, я, как вы поняли, Светина мама.
— Да, конечно, — спохватился гость. Манерно наклонил голову: — Кирилл Андрианов. Я, как вы поняли, Светин…
— Можете не уточнять, — едва улыбнулась Наталья Леонидовна. — Будем считать, что я догадалась. Ну что же ты, Света, подсуетись немного. Достань тарелку для гостя, фужер. У нас, Кирилл, ни водки, ни коньяка. Мы со Светой малопьющие, нам обычно и бутылки шампанского на целую ночь хватает, а на гостей мы не рассчитывали.
Света нехотя поднялась из-за стола. Да и нелегко ей это было сделать. Комната, и без того не слишком просторная, была почти целиком занята большим столом и места для маневра почти не оставалось. А ей теперь нужно было куда больше места — это Кирилл сразу отметил. Надо же, не виделись-то несколько недель, а она уже так изменилась. На лице, некогда белом, проглядывали крупные коричневые веснушки. Как… у Кирилла екнуло сердечко — надо же, как у девочки-одуванчика, у нее тоже были такие веснушки.
Света принесла приборы и снова присела за стол. Наталья Леонидовна заботливо накладывала гостю салаты, а тот молчал. Смотрел на Светлану и молчал.
— Ну что же вы, Кирилл, — напомнила ему хозяйка. — Наливайте
Кирилл встрепенулся, однако к бутылке не потянулся. Сказал сухо:
— Света. Я хочу, чтобы наш ребенок носил мое отчество и мою фамилию. Я готов к этому. Только об одном тебя прошу: никогда больше не афишируй, что я тебе нужен только из-за денег. Я готов с этим смириться, но только не надо это афишировать, я тебя очень прошу. Я ведь все-таки мужик, и у меня тоже есть гордость. Даже если это правда — все равно не стоит ею размахивать, как флагом. Ты принимаешь мое условие?
Светкино сердечко заколотилось от радости, но, как оказалось, преждевременно. По мере произнесения Кириллом речи ее сердце, кажется, совсем остановилось. И его слова, такие радостные вначале, многообещающие, как самый большой, самый волшебный новогодний подарок, к концу речи оказались звонкой пощечиной. Света, и без того бледненькая, стала совсем белой. Пухлые розовые губки сжались чуть не в точку.
— Уходи, — сказала глухо.
— Прости? — спросил Кирилл. — Я не расслышал.
— Я сказала "уходи", — с нажимом повторила Светлана.
Кирилл побледнел. Похоже, она не только не согласна с его условием, она еще и возмущена им! Ну это уж слишком! На такую наглость он не рассчитывал даже зная наверняка, что женская порядочность не более, чем миф.
— А чего ты хочешь?! Ты наглядно демонстрируешь свою заинтересованность моим благосостоянием, не пытаясь даже сделать вид, что тебе нужен я сам, и при этом требуешь, чтобы я терпел это молча? Может, мне еще плясать от радости, что сам-то я, Кирилл Андрианов, тебе на фиг не нужен, тебе только деньги мои нужны?! "Кирюшенька, родной, мне ничего от тебя не надо, я сама справлюсь!" — передразнил он. — А потом: "А достаточно ли у тебя денег, милый, чтобы содержать нас с ребенком?"
Света покраснела от негодования:
— Да как?.. Как ты смеешь?!! Меня никогда не интересовали твои деньги! И помощь мне твоя не нужна! И фамилия твоя ни мне, ни ребенку не нужна! Убирайся вон! Я хоть раз тебя позвала? Хоть раз о чем-нибудь попросила?! Убирайся! Не смей даже на глаза мне появляться! А какое отчество дать ребенку — я уж как-нибудь сама соображу. Уходи!
— Никогда не интересовали? — переспросил Кирилл. — Может, мне померещилось? Может, это не ты моими доходами интересовалась? "А как ты распределяешь свою прибыль, милый? Ты учитываешь нас с малышом при ее распределении?!"
— Прибыль? — Света застыла. — Так это все из-за прибыли?
— А, вспомнила, наконец! — обрадовался Кирилл.
— Вспомнила, — кивнула Света. И говорила снова тихо-тихо, как провинившаяся школьница, не смеющая поднять виноватый взгляд на учителя.
— Слава Богу, — Кирилл добрался, наконец, до бутылки и стал разливать шампанское по фужерам.
— Ну вот и разобрались, — примирительно вставила Наталья Леонидовна. — Давайте лучше выпьем — новый год все-таки, а вы взялись отношения выяснять.