Танец чувств

Белый Ирис

– Мы уже полдня тебя разыскиваем. Юра помогал, он беспокоится за тебя… – начала мама, но я ее перебила. 

– Уходи! 

– Рита…! 

Не желая ее слушать, поднимаюсь к себе и хлопаю дверью. Меня предали все. Отец, мама и даже Юрий. Все и они еще смеют изображать заботу! В стену полетели туфли, а из глаз полились горючие слезы, и я упала на кровать. 

Так, жалея себя и уткнувшись в подушку, пролежала несколько часов, а потом ко мне вошла мама. 

– Может поговорим? – поинтересовалась она сложив руки на груди. 

– О чем? – безразлично спросила я. 

–

О твоем будущем! 

– Я займусь тем, чем хочу. – тем же тоном ответила я. 

– И чем же? – подняла мама правую бровь. Крайняя форма сомнения. Она всегда так делала когда сомневалась. 

– Экономикой. 

– А как же твой талант? – голос стал усталым, а сама женщина присела на стул возле кровати. 

– А он у меня есть? – уже я подняла бровь копируя ее движение. 

– Конечно, есть, дура!
– вдруг закричала мама. – Я бы не ставила на тебя, будь ты бездарна! Просто везде есть такие вот Петровские и Ивановы! Неужели ты не понимаешь, что они не могут испортить тебя на сцене, поэтому ломают тебя изнутри! Борись же! 

– А зачем? – вскричала я в ответ. 

– Потому что если ты не выберешься из этой ямы и не станешь независимой от отца, мы с тобой окажемся на улице, и уже никто нам не поможет! А Леночка будет жить в этом доме, и показывать на нас пальцем, обзывая последними словами! 

– Что? 

– А ты так и не поняла? Он увлекся этой девицей серьезно и готов выбросить нас на улицу! Его останавливает только одно - половина бизнеса записана на меня и теперь он потихоньку подкладывает мне документы на подпись и переписывает все на нее. А я борюсь, пытаясь дать тебе будущее, но не могу отказаться и не подписывать «важные документы»! – она горько рассмеялась, а потом продолжила - Экономика! И что дальше? Куда ты пойдешь? Таких вот экономистов куча! И ни у одного из них нет будущего! Все сладкие места уже заняты! У тебя талант и даже когда ты перестанешь танцевать, сможешь тренировать, понимаешь? Ты будешь получать деньги за свою работу, а не пахать на чужого дядю за гроши! Прекрати маяться дурью и вернись к Юрию! 

Я с ужасом смотрела на мать и не верила своим глазам. Она плакала! Рыдала у меня на глазах и эта та, кто всегда держала себя в руках! 

– Мама! – она попыталась спрятать лицо, но было уже поздно. – Все так плохо? 

– Хуже чем могло бы быть. 

– Иди сюда! – после долгой паузы позвала я ее. Посмотрела на меня внимательно, потом подошла, а я усадила ее рядом на кровать, прижав к себе. Мы плакали вместе, оплакивая каждая свое и все, что я понимала это, что я одна, совсем одна, а мама нуждается во мне и если для ее счастья надо заработать на нас обеих я это сделаю, как бы не было больно и неприятно. 

– Я подпишу договор и буду танцевать с Юрой. Все будет хорошо, мам! – пообещала я ей наконец. 

Она только крепче обняла меня, не прекращая плакать. Так прошло еще время. 

– Тебе надо спать. Завтра будет длинный день. Ты только держись, а я всегда буду рядом! 

– Я знаю, мам, все будет нормально! 

Нежная улыбка мне в ответ. Мы вместе встаем. Она разбирает мне постель как в детстве, а я иду в душ и переодеваюсь ко сну. Когда после душа

я стала убирать одежду в шкаф, что-то звякнуло. Залезла в карман и обнаружила там «свою» медаль. 

– Мам, забери ее и никогда больше не показывай мне ее, ладно. – попросила я, отдавая ей медаль. 

– Хорошо, только рано или поздно ты захочешь ее увидеть, и я сохраню ее для тебя. Ведь это твоя первая золотая и не важно, как она получена. 

Мама укутывает меня в одеяло, целует в лоб и уходит. Я думала, что не усну в эту ночь, мучаясь мыслями о своей жизни, но к моей огромной радости сон меня все же сморил. Только был он неспокойный, ведь всю ночь мне снилось, что я вхожу в дверь, и она запирается за моей спиной, а та, что передо мной, так и не открывается…

Глава 7

Проснулась я очень рано, взглянув в окно, а потом и на часы, поняла, что звонить Юрию еще рано, поэтому решила немного размяться. Одев свой спортивный костюм, я на цыпочках спустилась на улицу, вышла из дома и побежала по привычному маршруту. 

Еще было темно. Горели фонари и, то и дело, появлялись охранники, перед которыми надо было показывать лицо, чтобы они не нервничали, но меня это мало волновало. Я наслаждалась пробежкой, радуясь ветерку, обдувающему щеки, и при этом обдумывая свои планы на ближайший год своей жизни. Прекрасно понимая, что меня ждет год работы и от того насколько хорошо я буду трудиться будет зависеть - сможем ли мы с мамой быть свободными или так и будем ждать беды, я поклялась, что выиграю чемпионат и докажу всем, что мне не надо подкупать судий чтобы стать чемпионкой. 

Солнце всходило и фонари гасли один за другим, а я уже бежала пятый круг и собиралась свернуть к дому, когда вдруг услышала разговор. 

– Ты говорил, что я выиграю, а победила твоя сучка! – голос был до боли знаком и я замерла. 

– Я за нее не платил и ты это знаешь! – отец! – Но ничего, она все узнала и решила уйти! И теперь ты победишь! 

– Остается только верить! Мне не нужны сюрпризы! Особенно теперь, когда я решила заняться бальными танцами и участвовать в международном чемпионате! 

– Все будет хорошо! Еще немного и я выгоню их, а ты станешь хозяйкой и уж тогда я смогу открыто выбрать тебе лучших тренеров! 

– Поскорей бы. – звук поцелуя и я окончательно понимаю, что у меня нет выбора. Теперь, данная ранее клятва стала целью жизни. 

Домой я вернулась злая, но готовая ко всему. Даже унизиться, чего ранее я так боялась, мне вдруг показалось незначительной мелочью на пути к успеху. Позавтракав, я посмотрела на часы и, решив что уже можно звонить, набрала номер Юрия. 

– Слушаю. – его голос был тягучим. Явно только из постели с какой-нибудь цыпочкой. Стараясь не реагировать на боль в сердце, вызванной этой мыслью, начинаю разговор: 

– Привет, Юр, это Маргарита Иванова. 

– Чем могу? – холод? Равнодушие? Эх, не избежать мне унижений. 

– Я хотела извиниться за мои вчерашние слова! – начала я - Прости, кажется, я погорячилась и сорвалась на тебе, а ты пытался мне помочь и совсем этого не заслужил. 

– Хорошо, ты прощена. – тот же безразличный тон.