Танец для двоих

Клейтон Виктория

— Не думаю, что Дэниел способен на это. Он не такой, как все мужчины.

Тетя убрала огуречные колечки с обоих глаз, чтобы подчеркнуть важность своих слов.

— Дорогая моя, если бы каждый раз, когда я слышала эти слова от женщины, мне давали золотую монету, а затем за слова этой же женщины о том, что ее избранник такой же, как все, то давно стала бы богатой как Крез.

По дороге домой, в автобусе, я обдумывала тетины слова.

— О небеса, Виола! — воскликнула Тиффани, когда я посвятила ее в свою тайну на балконе ОЗПА. — У меня нет слов. Дэниел? Но ведь он намного старше тебя! Конечно, он замечательный, я согласна. Я всегда так считала. Даже

перепады в его настроении восхитительны. Он экзотическое существо, как эмир, или маркграф, или далай-лама. Думаю, что одиночество делает его романтическим и загадочным. Но представь себе вашу повседневную жизнь. Мне кажется, что если ты живешь вместе с человеком, то можешь спокойно обсуждать с ним все волнующие тебя проблемы. Не могу себе представить, как ты болтаешь с ним о чем-то, что рассмешило тебя в автобусе.

— Не думаю, что он когда-нибудь осмелится признаться мне в своих чувствах. Ему слишком тяжело говорить о чем-нибудь, что на самом деле его волнует. После того как Дэниел рассказал мне о своей расстрелянной сестре, он три дня не вставал с постели. Он сказал, что простудился, но я уверена, что у него было то, что моя тетя называет crise de nerfs.

— Я поняла, ты хочешь вернуть его к жизни, как доктор Манетт [72] из «Повести о двух городах».

72

Доктор Манетт — герой произведения Ч. Диккенса.

— Да, хоть это и звучит довольно расчетливо. Я вынуждена признать, что всегда мечтала быть нужной кому-то. Я всю свою жизнь была обузой, несмотря на то что тетя Пусси старалась уверить меня в обратном. Но я-то знаю, как нелегко ей приходилось из-за меня. Дэниел — мой единственный шанс сделать что-то полезное. Я хочу быть такой, как Доротея Брук.

Тиффани была гораздо начитаннее, чем моя тетя.

— Хм. А ты помнишь, чем все закончилось? Хотя, безусловно, Дэниел совсем не Кэзобон [73] . Но я заинтригована. С чего вообще ты взяла, что он влюблен в тебя? Сейчас, когда я думаю об этом, то вспоминаю, что он всегда уделял тебе слишком много внимания. Когда ты уезжала в Ноттингемшир, Дэниел вел себя, словно разъяренный зверь. Однажды я обратила внимание, как он смотрел на тебя вечером на кухне. Это был голодный взгляд. Тогда я подумала, что Дэниелу не терпится поужинать.

73

Кэзобон — герой романа Джордж Элиот «Миддлмарч».

— Миссис Шиллинг рассказала, что он держит томик стихов Крашоу, который я подарила ему, у себя под подушкой. А между страниц хранит высушенные лепестки цветов шиповника, которые я привезла из Кента. Конечно, это само по себе ни о чем не говорит. Но ты права, он наблюдает за мной. По утрам, когда я ухожу на работу, я люблю оглянуться назад и посмотреть на дом. Мне нравится, как выглядит фасад в лучах солнечного света. Каждый раз я вижу Дэниела, он смотрит на меня из окна своей комнаты. Вечером, когда я возвращаюсь домой, Дэниел снова стоит у окна. По-видимому, он не знает, что я его вижу. Он полагает, что надежно спрятан за шторами. Он часто ждет моего появления в холле, делая вид, что разбирает корреспонденцию. Два дня назад я проснулась и обнаружила Дэниела в своей комнате. Он стоял у окна, прислонившись к стене. Свет уличного фонаря освещал его лицо. Дэниел выглядел необычайно грустным, полностью погруженным в раздумья. К счастью, мое лицо находилось

в тени. Я сразу же закрыла глаза и притворилась спящей. Я услышала шаги Дэниела. Ты ведь знаешь, как тихо он передвигается, словно кот на мягких лапах. Я приоткрыла глаза и сквозь ресницы увидела Дэниела. Он склонился прямо надо мной. Затем он нежно коснулся моих волос и вышел из спальни.

— Удивительно то, что ты не испугалась. На твоем месте я бы оцепенела от ужаса. Чаще всего люди погибают от рук тех, с кем они хорошо знакомы и кому безгранично доверяют.

— Дэниел — единственный человек на земле, который никогда никого не обидит. Я чувствовала себя в совершенной безопасности.

— А ты любишь его?

— Я… я уважаю его. Я от всей души желаю сделать его счастливым. Разве это не любовь? Чувствовать, что ты готова пожертвовать всем ради кого-то…

Тиффани приподняла брови. Она воткнула иголку в отрез бархата, который расшивала бисером.

— Я не являюсь экспертом в вопросах любви. И не знакома ни с кем, кто таковым является. Мы все пробираемся наугад по неведомой ухабистой дороге. Но слово «пожертвовать» в сочетании со словом «любовь» кажется мне не очень уместным.

— Возможно, я не совсем правильно выразилась, — промямлила я.

Через минуту после того, как Тиффани ушла на встречу со своей подругой, зазвонил телефон.

— Маб, как мило! Мне необходимо с тобой посоветоваться. Но сначала расскажи, как все прошло в опере!

— Чудесно! — Голос Маб звучал более хрипло, чем обычно. Я заподозрила, что возбуждение усилилось под воздействием сигаретного дыма. — Замечательный спектакль и безупречное пение. По окончании мы направились в небольшой итальянский ресторан — очень уютный, с красными абажурами на лампах. Ты понимаешь, что я имею в виду. Я была одета в темно-синее платье. Целый день я потратила на то, чтобы привести волосы и руки в порядок. Я выглядела хорошо как никогда — очень женственно, аккуратно и, не побоюсь сказать, многообещающе.

— Дэвид настаивал на близости? — За это время мы с Маб успели подружиться и делились самыми сокровенными подробностями.

— Нет. Когда мы стояли на пороге моего дома, я полагала, что он попытается обнять меня. Меня вдруг напугала сама идея. Я смутилась, как пятнадцатилетняя школьница. Дэвид вежливо поцеловал мне руку и сказал, что надеется увидеться вновь. Я несколько разочаровалась. Ночью я долго не могла заснуть, пытаясь представить себе, каково это — поцеловать другого мужчину. Я никогда не целовалась ни с кем, кроме отца Джайлса. Мне кажется, я веду себя как подросток.

— Я так не думаю. Прижать свои губы к губам другого человека всегда нелегко. Если ты находишься так близко, то легко можешь стать уязвимой.

— Как приятно слышать подобные откровения от представителя вашего поколения. Я считала, что вы все помешаны на сексе и не думаете ни о чем другом.

— Так было в шестидесятые. Наше поколение более осмотрительно.

— Как там Джайлс и его шлюшка? Очевидно, я слишком груба, называя ее подобным образом. Обычная материнская ревность.

— Джайлс порвал с ней. Мне от души жаль ее. Она продолжает караулить под офисом. Чтобы Джайлс не узнал ее, Джулия надевает черные очки и шляпу с густой вуалью. Кажется, она никак не может прийти в себя. Она продолжает звонить нам. Когда я отвечаю на звонок, Джулия немедленно вешает трубку. Я всегда узнаю ее звонки, у нее слишком громкое дыхание.

— Я довольна и опечалена одновременно. Я счастлива, что Джайлс ведет себя как нормальный мужчина. Конечно, у него и раньше были подружки, но ни одна из них не продержалась долго. Он слишком привередливый. Но его отношения с Джулией тревожили меня. Они совершенно не подходят друг другу.