Танец для ледяного мага

Шарэль Ти

Эндрю включился в работу, настроив аппаратуру, но почему-то меня больше волновала камера наверху. Смешно, но именно она создавала иллюзию, что зал наполнен зрителями, которые жадно следят за каждым движением танцовщиц.

Проказливо показала язык воображаемой аудитории и встала боком к сцене. Мария скопировала мою позу в паре метров позади меня. Незаметный сигнал к началу, и я делаю первый шаг, краем глаза отмечая движения девушки. Что ж, она великолепна, и этот танец ей очень подходит.

Мы проработали весь день, перекусив, как и прошлый раз, здесь же, в клубе. Завтра работа продолжится. Аранжировщик сможет предоставить черновой вариант музыки,

ребята покажут свои заготовки, а мы с девушками продолжим доводить движения до совершенства.

Моя команда остановилась в другом отеле, недалеко от клуба, и ребята предлагали поужинать вместе, но я отказалась. Прогулялась по набережной, потом снова по старому городу, поужинала в маленьком ресторанчике и вернулась в свой номер. Пообщалась с родителями по брасу и легла в кровать уставшая, но почти довольная. Ночью мне приснился последний придуманный мною танец — с лентами. Я танцевала сама. Так, как будто от этого зависела моя жизнь. Изгибалась, хватаясь за огненные ленты, и они не обжигали, а послушно подхватывали меня, позволяя выдерживать заданный яростный ритм. А за всем этим безумством бесстрастно и безучастно наблюдала работающая камера. И красный огонек на ней прерывисто мигал, отзываясь неясной тревогой в сердце.

Я уехала из Кракова через два дня, закончив свою часть работы. Моя команда осталась, чтобы доделать проект, а я схватилась за новый, а потом и ещё один. Лишь бы не было ни одной свободной минуты, лишь бы избавиться от ненужных мыслей. Я занимала все свое время либо придумыванием новых постановок, либо отработкой ранее созданных. Жаль, что широкая улыбка и бодрый голос не могли обмануть родителей. Но, по сути, лгать я пыталась сама себе.

Ведь каждый раз, стоило мне чуть забыться при отработке танца, как мысли мои уносились к тому, кого я отчаянно хотела вырвать из сердца.

"Ты мне нужна больше всего в этом мире, и именно я готов быть покорным псом у твоих ног. Я так ошибался…"

Почему же он не остался? Почему не попытался исправить ошибку? Я ведь видела, чувствовала, что в тот момент он был искренен. Болезненно честен, выдавливая из себя признание. Так почему? Я трезво оценивала силу своих чувств и понимала, что простила бы ему даже ситуацию с Лексой, если бы он сам обо всем рассказал. Но он не стал. С другой стороны, у меня есть Сержио, который тоже заслуживает правды. И, как ни горько мне признавать, за то время, что он дал мне на раздумья, я поняла одно — я не выйду за Сержио. Просто не смогу его полюбить. Он заслуживает честности. Я поступила неправильно и жестоко, решившись на начертанного, но тогда я свято верила, что это именно то, что мне нужно.

И я снова танцевала, доводя себя до изнеможения. И каждый раз видела красный огонек записывающей камеры.

Верона встретила меня теплым весенним ветром, который растрепал мои тщательно уложенные волосы, стоило ему только до них добраться. Я волновалась перед встречей с Сержио и потратила немало времени и на выбор вещей в дорогу, и на свой внешний вид. И сейчас, проходя через лаунж-зону на открытом воздухе, чуть вздохнула, теряя из-за порывов легкого бриза свою безупречную прическу.

Мой начертанный встречал меня у входа. Безупречно красивый — в легких льняных брюках и обтягивающей широкую грудь футболке и с огромным букетом нежно-розовых бутонов в руках. Я не люблю срезанные цветы, но благодарно улыбнулась, принимая их. В голове вертелись заготовленные слова, и мне хотелось избавиться от их горькой тяжести, но я выжидала подходящий момент.

Уточнив у меня, что я полна сил и настроена

на прогулку, Сержио повез меня в центр Вероны. Он выбрал для поездки кабриолет, и теперь я вертела головой, забыв обо всем, впитывая в себя образы старинного города. Я ни разу не была в южной Европе и сейчас удивлялась явным отличиям. Во-первых, вокруг было много зелени. Просто невероятное количество кустов, усыпанных крупными цветами разных оттенков. И это в середине апреля! Во-вторых, на улицах было очень оживлённо, водители, не стесняясь, давили на клаксоны, пешеходы громко общались, остановившись прямо посреди тротуаров. И в-третьих, здесь пахло совсем иначе — какой-то смесью выпеченного теста, вина, трав и специй.

В общем, какофония звуков, запахов и цветов. Но, впервые за долгое время, я улыбалась и даже радостно смеялась, получая искреннее удовольствие от происходящего вокруг. Сержио искоса поглядывал на меня и тоже посмеивался. То ли довольно, то ли изумляясь моему открытому детскому восторгу.

Осмотр города мы начали с крошечного внутреннего дворика. В него вела арка, вся расклеенная маленькими бумажными объявлениями. Я шагнула ближе, с интересом разглядывая эту информационную доску и поразилась. На каждой бумажке — объяснение в любви: от простых «Элена и Антонио вместе навсегда» до стихотворных поэм, написанных бисерным, почти нечитаемым почерком.

Сержио откровенно забавлялся, наблюдая за моим прозрением. Конечно. Двор Джульетты — вечная Мекка для влюбленных. Мы вошли через арку вместе со множеством туристов. Я заметила молодую пару, что, смеясь, крепили новое объявление уже внутри, на стене дворика. И пожилого мужчину, что делал то же самое, но в одиночестве, с такой трогательной осторожностью, что от этого щемило сердце.

Нашла глазами балкон, увитый цветами, крутанулась, вбирая в память все вокруг: тихие перешёптывания, звук поцелуя, аромат роз и атмосферу предвкушающего ожидания, и потянула Сержио на выход. Он заметил смену моего настроения и смотрел вопросительно, но тактично не задавая вопросов. Мне нужно сказать ему. Как можно быстрее. «Вечером», — решила я, — «за ужином, я признаюсь во всем».

Но, оказалось, что на вечер у нас несколько другая программа — представление на Веронской Арене. Это было незабываемо: начиная от самой площадки — старинного амфитеатра с монументальными стенами и заканчивая оперой. Ожидаемо, «Ромео и Джульетта». В конце представления я плакала уже в открытую, и, почему-то чувствовала, как на душе становится легче и светлее. Но, хотя мы и сидели в вип-зоне, за столиками с многочисленными закусками, поговорить, конечно, не вышло.

А после, умиротворенная выплаканными слезами и общим настроением, убаюканная звёздным небом и терпким вином, я просто не смогла, малодушно отложив объяснение на утро. «Расскажу все по дороге», — думала я, не желая расставаться с пьянящей легкостью в голове и теле.

Не знаю, где жил Сержио, но ночевать он привез меня в отель, где для меня был забронирован и оплачен одноместный номер. Проводил до дверей, постоял, вероятно ожидая прощального поцелуя, но я опустила глаза, и он ушел, перед этим задержав в теплых ладонях мою руку. Вздохнула, закрыла дверь и легла на кровать прямо поверх одеяла.

Очарование стремительно утекало, размываясь в печальных размышлениях о предстоящем разговоре. Не знаю, откуда выкатилась эта мысль, наверное, вино было крепче, чем я думала, или выпила больше, чем нужно, но, поймав ее, я села. А потом, невзирая на позднее время, активировала брас, выбирая из короткого списка знакомый номер.