Танец дыма
Шрифт:
Мужчина болел насморком, его нос не переставая тёк. Как мог, пассажир успокаивал свой организм – шмыгал, шмыгал и шмыгал протяжно. Я посчитала: раз в три секунды, стабильно. Пассажир тоже наблюдал за Петербургом.
Ощущение от соседства с этим человеком показалось мне знакомым – точно, вчера вечером мне было так же неприятно сидеть рядом с одной девушкой.
Я уже перестала думать о побитом пьянице, мои мысли ожили во вчерашнем дне. Любимое место, длинная стойка, много знакомых лиц, в основном рекламщиков. Мы отдыхаем после тяжёлого рабочего дня. Все вместе порой обсуждаем в режиме кратких замечаний-набросков
Взгляд рассеянный, притом не теряющий лукавства. Рядом с девушкой заканчивал кубок пенного огромный боров. Они обменялись телефонами, девушка не теряла градус игристого внутри, но её взгляд бегал по сторонам и часто смотрел в противоположную сторону.
Кто же там был? Приятный мужчина в очках. Отличный бадлон, лёгкий аромат дорогого одеколона, приятный взгляд, напротив него «Новый русский», уже початый. Мужчина смотрит в глубь стакана, вертит его медленно. Порой отвлекается посмотреть, что происходит в телевизоре – там транслируют очередной футбольный матч, не очень значительный, зато футбольный. Подпер рукой подбородок.
– Она дала Никите номер, – сказал невзначай бармен, протирая бокал для портвейна.
Тот кивнул, будто ожидал подобного расклада.
Девушка вдруг решила пересесть. Место по левую руку красивого человека оказалось свободным.
– Ну что? Мне долго ждать? – она села грудью на стойку.
Её маникюр был отличным, дорогим, и кольца мне сразу понравились, хоть золото и не люблю, а на её руках украшения смотрелись роскошно. Бежевый, красный, золотой, соломенный оттенок волос – тепло с яркими акцентами, почти Сафари.
Парень и глазом не моргнул, всё так же продолжал вертеть стакан.
– Ты угостишь меня или нет? – допытывалась она.
Все держали паузу. Неприятно смотреть на фигурку из Сафари.
– Налей ей что-нибудь такое, – парень слегка поморщился (ему явно не хотелось никого угощать) и понизил голос. – Недорогое.
– А почему ты не добавил меня в друзья? – обратилась барышня к бармену.
Мы старались не обращать внимания на Сафари, хоть девушка всех перебивала, в конце концов она устала и через несколько минут решила покинуть заведение, не понимая, зачем пришла. Ей было лет тридцать. Хреновая жизнь.
Мой сосед продолжал шмыгать носом, и это раздражало так же, как присутствие Сафари рядом.
Я наблюдала за девушкой и одновременно была замешана в разговор бармена и другого гостя.
– Раньше я панковал. Лет десять назад даже дреды носил. Да, весёлое было время. И всё принимал, всё.
Я кивнула, будто понимала его печаль.
– Какие отличные наркотики тогда были… А сейчас что?
– Мне кажется, теперь их можно спокойно продавать в супермаркете, настолько они безопасные, откровенно дрянные, – улыбнулся бармен.
Все расхохотались: походит, представили себе оборот наркотиков в магазине.
– Мои друзья специально ездят в Доминикану за хорошим порошком. Раз в полгода.
Он упомянул эту страну, и я вспомнила, как две недели назад в другом баре встретилась
– Смотри, какой ролик рекламный нашёл, – тот, что постарше, протянул мне телефон. – Только до конца.
Один из модных парижских домов снял смешное видео, в конце которого все протяжно выли французское банальное слово. Рома повторил.
– Прелесть! – я вернула телефон.
– Сейчас приедет Наташа, надо что-нибудь заказать ей. Дорогой, нам белого сухого. – Он построил глазки бармену.
Нам принесли вино.
Я по ошибке взялась за него и в ходе общей беседы отпила немного. Никто не заметил, пока я не придала этому значения. Я окаменела с бокалом в руке.
– Ничего, милая, я умею заметать следы, – Рома профессионально протёр бокал.
Мы посмеялись. Явилась подруга пары Наташа и отпила немного.
– Вино – дерьмо.
Я еле сдержалась.
– Нет, ну не могу, оно же такое дешёвое и воняет чем-то, как будто из пакета разлили.
Неужели моё дыхание отдаёт оставшимся пространством в нераскрытом пакете краснодарского вина?
– Поехали в другой ресторан, караоке попоём, – предложила она в четыре часа ночи.
– Дорогая, чтобы меня и его там убили?
Они говорили о каком-то известном всем ресторане – всем, кроме меня.
– Наташа, ты такая красивая, и он, – Рома указал на бармена, – такой красивый. Вы должны встречаться.
Девушка обернулась.
– Красивый, на самом деле. Но молодой, наверное. Не потянет.
– Слышишь, она говорит, ты её не потянешь.
– Рома, успокойся, – мы захохотали, девушке стало неудобно.
– А что нужно тянуть? – донеслось из-за стойки. Девушка отпила немного и зацепила вилкой салат:
– Роза-хутор. Давай отдохнём в следующем месяце и чтобы игристого было много.
– Передай ему что-нибудь. Всё начинается с тактильного контакта. Давай.
– Рома, хватит.
В те замечательные дни мне вновь хотелось написать рассказ об очередном бармене. Так всегда – чуть пшикнули на тебя интересным ароматом (дешёвым, а потому быстро рассеивающимся. Или всё-таки роскошным, сама виновата – бегаю в сумерках по бескрайнему полю цветущей лаванды, как безумная в угловатом танце, и хочу, чтобы предыдущий запах остался на моём теле, так не бывает. Безумных он обязан покинуть. Я же сама привезла себя в эту местность, чтобы избавиться от нечаянно попавших на меня капель морской воды, солёной и нежной. Я стала тонуть в нежности и потому приняла решение – сменить власть аромата на тот, что выберу сама) и тебе кажется – это нечто настоящее, будоражащее сознание, а на самом деле попытка прикрыть люк на улице, откуда валит горячий пар. В разное время роль куска железа играют разные люди, пусть даже два бармена подряд. Я вызываю на помощь аварийную службу (проверенных друзей), и мы пытаемся вместе решить проблему. Невозможно. Один за одним они пожимают беспомощно плечами и уходят, оставляя меня одну. Я ложусь рядом с люком на толстый грязный матрас, как один бездомный в Париже (это было лет шесть назад в шестнадцатом округе рядом с известной закусочной), накрываюсь стёганым одеялом и притворяюсь, что мне всё равно.