Танец гюрзы (Сборник)
Шрифт:
– День рождения? Мои наилучшие поздравления… А что касается дачи… мы же договаривались, Валера, что мне не стоит особо светиться, а?
– Да ладно тебе, – откликнулся Китобой. – Это уже перебор, Володя. Да кто там что подумает, а? Там же сто человек будет всяких… Тем более что… Знаешь, кто будет освящать мою новую конуру?
– Если ты скажешь, что Фокин, я буду долго и истерично смеяться.
– Вот именно, Фокин!
– Ну ты даешь, Валера. Ну…
– Да никаких «ну»! Услуга за услугу! Вытащил я твоего Афоню из КПЗ… Вытащил.
– Вытащил. Только,
– Но ведь когда ты меня о чем-то просишь, я всегда иду тебе навстречу. Помнишь, недавно ты трамбовал какую-то жесткую шмару, у нее муж типа московский банкир? Так стоило тебе только заикнуться: Валера, дай погонять «мерс», а то «бэха» – это как-то несолидно, я же не стал рамсовать, верно? Так что приезжай, не пожалеешь. Телки там из агентства модельного подогнались, все зашкальный отпад… да и вообще. Бассейн, сауна, бильярд, все такое. У меня там есть газончик английский, так у него один подогрев на семь штук гринов тянет. Голландская система, на стадионе у «Аякса» примерно такой же.
– Только у «Аякса», наверно, немного побольше. Хорошо, я приеду, – произнес Владимир. – Но только ты со свойственной тебе предусмотрительностью не оставил мне расклада. Думаешь, я имею понятие о том, где тебе отгрохали этот дворец?
– Поедешь вместе с Афанасием, – ответил Марков и, коротко попрощавшись, дал отбой.
…Свиридов доехал до нового загородного особняка Маркова вместе с Фокиным. Впрочем, если быть до конца точным, это Фокин доехал до китобоевской Альгамбры со Свиридовым, потому что ехал Афанасий на свиридовском «БМВ»: свой потрепанный «Опель» пресвятой отец буквально на днях познакомил с одним из фонарных столбов на Московском проспекте.
Знакомство вышло столь тесным, что «Опель» без раздумий списали в металлолом, а отцу Велимиру попеняли, что такой уважаемый человек – и так демонстративно пренебрегает правилами дорожного движения. А по совместительству и моральными нормами, потому что на увещевания гибэдэдэшника Афанасий Сергеевич промычал что-то маловразумительное и мешком выпал из салона покалеченного авто.
Перепуганные гибэдэдэшники вызвали «Скорую», врачи которой с удовлетворением констатировали отсутствие каких бы то ни было травм на монументальном теле Фокина, а также наличие алкогольного опьянения в высшей степени, квалифицируемое сакраментальным: «Пьян, как последняя свинья».
Фокина лишили прав, да если бы и не лишили, личного автотранспорта у него все равно уже не было, и вот теперь он сидел в машине Свиридова, размахивал рукавами своей праздничной ризы и возмущенно грохотал глубоким протодиаконским басом:
– Да что ты тащишься, аки смерд на чахлой кобыле? Сто шестьдесят – это разве скорость, пуп ты многогрешный?!
Свиридов только отмахивался, а под конец, устав от воплей и проклятий святого отца, увеличил скорость до двухсот километров в час. Увеличение скорости совпало с ухудшением качества дороги, и «БМВ» начало угрожающе подбрасывать на ухабах. Фокин, который накануне
– Харош, Владимир… харр… ош… по воде аки посуху… бля-а-а…
Свиридов покосился на страдальческую харю отца Велимира, на фоне которой лик святого мученика Себастьяна, пронизанного стрелами, показался бы просто средоточием покоя и довольства жизнью, и поспешил сбавить скорость.
Тем более что уже показался шлагбаум, возле которого маячили две темные фигуры охранников.
Свиридов назвал свою фамилию, ее нашли в списке приглашенных, и машину пропустили под неподвижными стальными взглядами марковской охраны.
Вилла Валерия Маркова в самом деле заслуживала того, чтобы отпраздновать на ней славный сорокалетний юбилей одного из крупнейших бизнесменов Поволжья, по совместительству – влиятельнейшего криминального авторитета, державшего под своим контролем половину саратовской братвы. Эти пропилеи представляли собой внушительнейшее сооружение, изрядно смахивающее на средневековый замок – то ли остроконечными башенками с круглыми окнами по углам здания, то ли стенами с контрфорсами и стрельчатыми окнами…
– Лепота-то какая, – вяло выдавил Фокин и почти вывалился из машины, и его тут же неудержимо выворотило прямо на великолепный английский газон. Доездился, Михаэль Шумахер недоделанный.
Свиридов вспомнил слова Маркова о том, что один подогрев для этого газона обошелся в семь тысяч долларов, и, поспешно подхватив опорожнившегося Фокина под руку, буквально поволок его к внутренней ограде.
В этот момент, едва не задев блистающим черным боком дверцу свиридовского авто, на стоянку перед виллой вырулил огромный «мерс-600», а за ним – два джипа, вероятно, с охраной.
«Это что – новые друзья Китобоя?» – раздраженно подумал Владимир, видя, как только несколько сантиметров отделяли его многострадальную «бэшку» от центра техобслуживания. …Из «Мерседеса» не торопясь извлек свои упитанные телеса высокий рыхлый мужчина лет сорока, с круглым самоуверенным лицом, двойным подбородком, модной трехдневной небритостью и сытым выражением вальяжного и снисходительного довольства жизнью. Погладив вздымающееся над ремнем вместительное брюшко, мужчина пристально посмотрел на дом Китобоя и произнес:
– Это я удачно заехал!
Свиридов скептически посмотрел на цветущее лицо самодовольного господина, окинул взглядом сухощавого невысокого мужчину – довольно-таки пуританского вида, – появившегося рядом с толстяком, и пошел к парадному входу в дом. На самой верхней ступеньке широкой белоснежной лестницы стоял представительный бородатый швейцар в белоснежном фраке и, приветствуя всех входящих поклонами, придерживал массивную трехметровую дверь.
Свиридов присвистнул:
– Ничего себе! Живут же люди, ек-ковалек! А мы с тобой, Афоня, все больше лазаем по стройкам… кирпичи воруем!