Танец маленьких искр. Антре. Том 1
Шрифт:
Элизе не было жалко больных. Наверное, она для этого была слишком маленькой. Она просто на них злилась. Злилась, что мать уделяла им всё своё время. Злилась, что они мешали спать. Злилась на вонь, которую они источали. Злилась на то, как порой они начинали кричать — и эти крики до сих пор иногда снились ей в кошмарах.
Она просто... просто желала им смерти. И смерть забирала их. Пожалуй, даже слишком быстро. Освобождала койки для новых и новых больных. Сперва кашель, озноб, слабость. Затем — всего через несколько дней — жар, такой тяжёлый, что матери приходилось просить рыбаков приносить ей ледяную воду
Некоторые из заболевших выживали — это было правдой, пусть Элиза их почти и не помнила. И мать всегда повторяла, что до появления крови ещё остаётся шанс. И молилась — пела до хрипоты, со слезами на глазах над их кроватями. А потом замолчала — в тот день, когда умерла сестра Элизы. А сама Элиза покинула Иль’Деострит навсегда.
Боги... Как же глупо. Неужели она обречена постоянно возвращаться туда. Постоянно думать о том, что случилось в те дни. В тот день. Думать о своём побеге. Думать об этой проклятой болезни. У неё не было ни одной причины полагать, что она больна именно этим. Но она боялась. Боялась, что прошлое достанет её. Догонит здесь, как бы она не старалась убежать на другой остров. Как бы не пыталась забыть.
Сон отступил — теперь наверняка. И Элиза знала, что он уже не вернётся. Она поднялась с кровати, подошла к столику с маленькой лампой, взяла лечебную мазь, купленную в аптеке, и обильно смазала руки, уделив особое внимание запястьям — на всякий случай. Затем оделась и раскрыла тяжёлые шторы.
Солнце мутным пятном висело над крышами одноэтажных казарм. Дождь, который шёл уже несколько дней — с самого выхода Иль’Пхора из облаков — закончился, и о нём напоминал лишь туман, липший к деревьям в саду, стелящийся по траве и узким дорожкам.
День был в самом разгаре — судя по положению солнца, близился к полудню, — а значит она проспала как минимум двенадцать часов. Все последние ночи она мучилась бессонницей, ворочалась, становясь клубком тревог. Но сегодня она впервые за долгое время спала крепко. Сегодня был день перемен. День, когда она могла отбросить мысли о болезни и прочие переживания и сосредоточиться на будущем. На следующем шаге. На приглашении Оливии Виндр, которое она решила принять. На том, что теперь всё изменится.
И Элиза чувствовала обуявшее её предвкушение и воодушевление.
Она быстро уложила волосы и надела браслет матери на запястье, затем взяла с прикроватного столика флакон с остатками снадобья, капнула на язык безвкусную жидкость, а затем убрала его в карман платья. Потом развернулась, готовая спуститься на первый этаж, как вдруг...
Только теперь она осознала одну странность — половина кровати Персиваля со вчера оставалась заправленной.
Она вздохнула.
Она не любила злиться на Персиваля. В первые дни после возвращения на остров он бывало уходил из дома. Напивался, иногда влезал в какую-нибудь драку. Словно момент воссоединения с семьёй для него был куда тяжелее, чем их разлука.
Нет. Она не будет об этом думать. Не сейчас. Не сегодня.
Полная решимости, она поправила волосы, открыла дверь и на пороге наткнулась на служанку.
— Миледи...
Элиза знала Бриту Роджерс уже тринадцать лет. Ровно столько они вместе прожили в этом доме. Так что видела её в самом разном настроении. Раздражённой, сварливой, усталой, безразличной, ехидной и саркастичной. А несколько раз даже видела, как Брита Роджерс улыбалась. Однако сейчас она впервые увидела её испуганной.
— Миледи... — повторила она, и Элиза поняла, что женщина, разменявшая, пожалуй, седьмой десяток лет... запыхалась!
— Брита, боги, что случилось?
— Персиваль... — выдохнула служанка, будто готовая хлопнуться в обморок. — Аллек, он...
Элиза ощутила, как все последние капли положительного настроя, с которым она встретила утро, испарились. И, вновь разозлившись — на всех вокруг и на себя, что позволила себе поверить, что это может длиться хотя бы один день, — схватила служанку за лямки платья.
— Боги! Брита, скажи уже, что случилось! Что с моими мужем и сыном?
— Вам... — Брита с удивлением посмотрела на руки Элизы и как будто бы пришла в себя. Элиза отпустила её, и служанка приосанилась и, будто магическим образом, восстановила дыхание и ровный голос. — Вам будет лучше взглянуть на происходящее лично.
Элиза позволила удивлению задержать её на месте на один или два вдоха, а затем кинулась вперёд — бегом сбежала с лестницы. Оказалась на первом этаже. И сразу же увидела разбросанные вещи: помятое бельё на гостевом диване, скомканные плед. Прямо на подушке лежал солдатский мундир, и Элиза увидела на нём следы грязи и крови.
— Боги, Брита, что случилось с Персивалем? — Элиза похолодела. Она никогда не интересовалась, что её муж делал, уходя в таком настроении из дома. Вряд ли существовал ответ, который мог бы показаться ей приемлемым. Более того, она боялась, что ответ может оказаться куда хуже даже самой худшей вещи, которую она сама придумает, так что она не спрашивала. Но теперь... — Бездна тебя дери, Брита, отвечай сейчас же!
— Потом, миледи! — сказала Брита, совершенно спокойным шагом прохромав мимо неё в сторону выхода. — Вы должны спешить!
— Спешить... куда?
— Во двор, миледи, — всё так же ровно отозвалась служанка. — На тренировочную площадку.
— Боги, Аллек, он?..
Она не окончила вопрос и не желала слышать ответа. Просто выбежала на крыльцо, чувствуя, как от бега треклятый кашель начал клокотать в горле. Услышала какой-то шум, детские голоса с тренировочной площадки. Брита уже стояла рядом, молча и сосредоточенно глядя в том направлении.
Бездна...
Элиза побежала туда, подобрав руками простенькое платье. Свернула с тропинки между деревьями, и с ноги слетела одна из туфель на тонкой подошве, так что она отбросила и вторую. Свернула снова и едва не перевернулась через металлическое ограждение.