Танец на кладбище
Шрифт:
Д’Агоста бросил взгляд на Пендергаста, но тот был поглощен ироническим созерцанием гравюр и не проявлял интереса к опросу.
— Какие-нибудь особые приметы у него были?
— У Феринга была родинка на правой лодыжке и весьма необычная татуировка в виде хоббита на дельтовидной мышце. Мы наводили справки в тату-салоне — такие татуировки очень редки.
— А что показала стоматологическая экспертиза?
— Мы не нашли никаких данных о его зубах.
— Почему?
— Колин Феринг вырос
— Так вы не звонили в клиники Лондона или Мексики? Сколько времени требуется, чтобы отсканировать и послать по электронной почте рентгеновский снимок зубов?
Медэксперт раздраженно вздохнул.
— У нас и без этого было достаточно сведений, лейтенант, — родинка, татуировка, заверенное нотариусом опознание тела близким родственником. Если бы мы запрашивали по всему миру данные о зубах всякий раз, когда в Нью-Йорке покончит с собой иностранец, у меня не оставалось бы времени ни на что другое.
— Вы сохранили образцы тканей или крови Феринга?
— Мы делаем рентгеновские снимки и сохраняем образцы крови и тканей только в спорных случаях. Здесь же все ясно — бесспорное самоубийство.
— Откуда вы знаете?
— Феринг бросился с моста напротив Спатен-Дайвила. Его тело обнаружил в реке полицейский катер. При ударе о воду он расшиб себе голову и отбил легкие. При нем нашли предсмертную записку. Вы же все это знаете, лейтенант.
— Я читал об этом в деле. Но это не значит, что я в этом уверен на все сто…
Продолжая стоять, доктор демонстративно закрыл папку.
— Благодарю вас, джентльмены. У вас все?
Он посмотрел на часы.
Пендергаст наконец подал голос.
— Кому вы отдали тело? — спросил он со скучающим видом.
— Сестре, конечно.
— А какие документы, удостоверяющие личность, она вам предъявила? Паспорт или что-то еще?
— Насколько я помню, это были водительские права, выданные в штате Нью-Йорк.
— Вы сняли с них копию?
— Нет.
Пендергаст еле слышно вздохнул.
— А свидетели самоубийства имеются?
— Насколько я знаю, нет.
— А проводилась ли судебная экспертиза предсмертной записки, чтобы убедиться, что это действительно почерк Феринга?
Чуть поколебавшись, медэксперт снова открыл свою папку.
— Похоже, что нет.
— А кто нашел записку? — подхватил д’Агоста.
— Полицейские, которые выловили тело.
— А сестра — вы ее опрашивали?
— Нет.
Хеффлер отвернулся от д’Агосты, чтобы тот наконец замолчал.
— Мистер Пендергаст, могу я спросить, что заинтересовало ФБР в этом деле?
— Нет, не можете, доктор Хеффлер.
Д’Агоста невозмутимо продолжал:
— Послушайте, доктор.
— Что значит срочно?
— Максимум за четыре дня.
На лице доктора появилась чуть заметная торжествующая улыбка.
— Мне очень жаль, лейтенант, но это невозможно. Мы здесь очень загружены, но даже без этого четыре дня — абсолютно нереальный срок. Для вскрытия потребуется не менее десяти дней, а возможно, и все три недели. Что касается генетического анализа, то это вообще не в моей компетенции. Взять кровь у матери можно только по распоряжению суда, а это займет несколько месяцев. Учитывая загруженность лаборатории генетического анализа, результаты вы получите не раньше чем через полгода.
— Какая жалость, — произнес Пендергаст, поворачиваясь к д’Агосте. — Придется нам подождать, пока доктор Хеффлер не сделает вскрытие, как говорится, в авральном порядке.
— Если я буду делать вскрытия в авральном порядке для каждого агента ФБР или следователя убойного отдела — а они все меня об этом просят, я не смогу заниматься ничем другим.
Доктор подтолкнул документ к краю стола.
— Извините, джентльмены. Прошу прощения, но мне надо идти.
— Конечно, — отозвался Пендергаст. — Нам так жаль, что мы заняли ваше драгоценное время.
Д’Агоста с недоумением посмотрел на поднимающегося со стула спецагента. Они что, молча проглотят всю эту туфту и уберутся восвояси?
Пендергаст сделал несколько шагов к двери, потом остановился и, повернувшись к доктору, спросил:
— Странно, что вам удалось так быстро покончить с трупом Феринга. Сколько дней вы с ним занимались?
— Четыре. Но это было явное самоубийство. У нас нет места, чтобы подолгу хранить трупы.
— Ага! Учитывая ваши проблемы с хранением, мы даем вам четыре дня на вскрытие Смитбека.
Последовал короткий смешок.
— Мистер Пендергаст, вы, наверно, не расслышали, что, я сказал. Я дам вам знать, когда мы сможем им заняться. А теперь, если вы не возражаете…
— Ну, тогда у вас есть три дня, мистер Хеффлер.
Доктор недоуменно уставился на него.
— Простите?
— Я сказал, три дня.
Хеффлер прищурился.
— Ну вы и наглец, сэр.
— А вы страдаете вопиющим отсутствием профессиональной этики.
— О чем вы говорите, черт побери?
— Будет большой скандал, если станет известно, что ваша контора продает мозги умерших.