Танец на точке
Шрифт:
– Не так, чтоб очень... Года полтора. – Юльке сочувственная рожа майора была еще неприятнее нагло ухмыляющейся.
– Понятно. – Майор кончил писать, отложил ручку в сторону. – Значит, так! – сказал он, пристально глядя на нее. – Где и когда познакомились вы с Губиным Дмитрием Петровичем? – был его первый вопрос.
– Губин – это вот этот, что ли? – Юлька кивнула на сидящего возле стены Петровича.
– Так! – майор откинулся на спинку стула. – Имен лиц, с которыми вы были задержаны, вы не знаете?
– Они мне не представлялись! – ответила Юлька. – Называли
– Так, хорошо, хорошо. – Майор кивнул, перебивая ее. – Итак, когда и где вы познакомились с Петровичем?
– Вчера вечером. Вот этот, Сашка, снял меня на Большой Казачьей, привез к нему на склад.
– Когда это было?
– Около половины шестого.
– На какой машине он к вам подъехал на Большую Казачью?
– На черном джипе.
– Марка?
– Без понятия! – Юлько небрежно отмахнулась. – Я в этих иномарках ничего не смыслю.
– Ну, это та самая машина, которая выезжала из ворот склада и была задержана патрулем ДПС?
– Конечно! – Юлька пожала плечами. – А какая же еще?
– Так, хорошо, – майор на мгновение задумался, глядя на чистый бланк протокола. Потом спросил тем же ровным корректным милицейским тоном: – Скажите, Петрович вам рассказал, куда он ездил вчера с друзьями на своем джипе?
Юлька запнулась, глядя на майора озадаченно. Вдруг вспомнила, что это старый ментовский трюк: следователь спрашивает, какого цвета была перчатка, хотя на самом деле сам факт наличия этой перчатки под большим вопросом.
– Петрович вчера никуда не ездил на этом джипе, – сказала Юлька. – Они весь вечер сидели на складе и пили.
– Ну как же никуда не ездили? – спросил майор с мягким укором в голосе. – А соседи – люди, живущие в частных домах рядом с вашим складом, – утверждают, что черный джип около шести часов выехал из ворот склада и вернулся минут через сорок обратно.
У Юльки противно екнуло в груди при этих словах. «Соседи! Черт... Что за олух этот Петрович!» – думала в отчаянии Юлька. Устраивает мокрое дело, ничуть не заботясь о том, чтобы лишний раз не засветиться! Однако теперь, даже если есть показания против них соседей в Слепцовке, ей ничего не остается, как и дальше врать напролом, наплевав на все. Главное, не запутаться в своих утверждениях, не отказываться от собственных слов.
– Мне плевать, что говорят ваши соседи! – сказала она агрессивно. – Я говорю то, что сама видела. Петрович и его друзья весь вечер сидели на складе и пили, никуда не ездили.
К удивлению Юльки, майор удовлетворенно и даже как-то благосклонно кивнул, и Юлька вдруг поняла, что все эти показания соседей – чистый блеф, очередная ловушка, в которую майор хотел поймать ее. Что на самом деле майор ни в какую Слепцовку еще не ездил и ни с какими жителями этой крохотной деревушки, где расположен был склад Петровича, не разговаривал. У Юльки вдруг кровь бросилась в лицо, ей стало нестерпимо жарко от осознания того, какой опасности она только что чудом избегла.
– Так, хорошо, – сказал майор. – Значит, вы утверждаете, что эти трое, –
– Почти, – сказала Юлька. – Пили только вот эти двое, Петрович и Сашка. А вот этот, Леха, не выпил ни грамма.
– Серьезно? – Майор снова откинулся на спинку стула. – Как это он ухитрился?
– Он же ночной сторож при складе, – пояснила Юлька. – Я так поняла, хозяин ему запретил пить.
Майор усмехнулся, кивнул, открыл было рот, хотел еще что-то сказать, но тут дверь открылась, и в комнату вошел милицейский капитан, коренастый, небольшого роста, но казавшийся физически крепким, мускулистым, на вид много моложе майора, почти еще мальчик.
– Ну что, как он? – спросил его майор, едва только капитан закрыл за собой входную дверь.
– Да плохо, – отозвался тот. – Врачи говорят, состояние стабильное, но тяжелое. Однако шанс выжить есть.
Майор кивнул, хмуро и скорбно глядя в окно. Капитан тем временем уселся на свободный стул возле стола, стал рассматривать Юльку понимающим взглядом.
– Я его расспрашивал, —продолжал капитан. – Он еле языком ворочает. Говорит, в машине сидели четверо, лицо разглядел у одной только бабы.
– У какой бабы? – Майор смотрел непонимающе.
– Ну, молодой девушки, – поправился капитан. – Там, в джипе, девушка сидела, ее лицо он только и видел.
– Да? – Майор удивленно покачал головой. – Она-то что там делала?
– А хрен ее знает, – ответил капитан. – Я его спрашивал: «Может, ты ошибся?.. Может, это молодой парень такой?..» Но он настаивает. «Нет, – говорит, – это баба была». Вот, – капитан вытащил из папки лист бумаги, положил его на стол перед майором. – Я записал ее приметы.
– «Овал лица продолговатый, нос средний, волосы прямые, зачесаны назад...» – вполголоса бормоча себе под нос, читал майор. – Слушай, – сказал он, откладывая бумагу. – Эти приметы кому угодно подойдут. Вот, например, красавица сидит! – Он кивнул на Юльку.
– Ага, – согласился капитан, снова рассматривая Юльку понимающим взглядом. – Она вполне под эти приметы подходит.
– Вот что! —сказал майор решительно. – Сейчас бери эту девочку и дуй снова в больницу. Покажи ее Николаю. Интересно, что он скажет. Против нее и всей этой компании есть серьезные подозрения.
Капитан кивнул, поднялся, жестом приглашая Юльку следовать за ним.
До больницы доехали на служебной «Волге», капитан сидел за рулем, изредка посматривая на сидящую рядом Юльку и ухмыляясь. В больнице им выдали белые халаты, которые они, как водится, набросили поверх уличной одежды. Дежурный по отделению, узнав о необходимости новой беседы с лежащим под системой тяжелораненым, запротестовал было, но капитан был неумолим, заявил, что речь идет о расследовании тяжкого преступления и что время дорого. Оказавшись в палате, Юлька не без внутренней дрожи уставилась на лежащее на кровати тело, целиком завернутое в бинты, только лицо и кисти рук виднелись из-под повязок. Какие-то трубки, проводки тянулись к лежащему на кровати телу, исчезая где-то под повязками.