Танец Опиума
Шрифт:
Однако, когда несмазанные петли разгромленной двери взвизгнули, Дейдару встретила подошва того самого ботинка, которая ранее уже наносила травмы на его искалеченное тело. Парень встретился спиной со столом. Позвоночник откликнулся мученическим хрустом. Удар пришёлся на солнечное сплетение, и теперь Тцукури задыхался, плюясь кровью себе на грудь.
Тёмная фигура неспешно приблизилась и, намотав на руку светлые волосы, потащила его к двери. Дейдара слабо сопротивлялся, царапал ладонь неприятеля единственным оставшимся ногтем на его пальцах, остальные — щипцами снял этот подонок! Сердце Тцукури выбивало просто колоссальные ритмы, и под его жалобное скуление Сакура
Смерть в человеческом обличье ушла, утащив за собой в ад задорного блондина. И навряд ли теперь Харуно когда-нибудь встретит своего лучшего друга снова. И пока Дейдара где-то там, на руинах, спасал жизнь девушки, отвлекая внимания маньяка от неё и заставляя его поверить в то, что на этом заводе кружат в последнем, предсмертном танце только они вдвоём, Сакура тихо всхлипывала, крепко сжимая металлическую зажигалку в своих тонких пальчиках.
Девушка многое услышала в последующие пару часов: и крики, и мольбы, и тот самый гортанный рык. Она думала, что сойдёт с ума прежде, чем громкий голос Дейдары стихнет и смешается с тишиной раз и навсегда. Всё её нутро горело от страха перед неизвестностью. Харуно боялась даже зажечь едва заметный огонёк. Дурнушка давилась в слезах, шепча имена братьев и умоляя их спасти и её, и Тцукури. Она вспомнила все молитвы, которые только знала, и читала их снова и снова, попутно вспоминая, как в далёком детстве любимый братик ходил с ней в церковь.
Сакуре было страшно даже предположить, что именно сегодня её жизнь оборвётся. А ведь она так и не успела попрощаться с Наруто, не успела извиниться перед Хиданом и Дейдарой, не смогла напоследок поцеловать Итачи и Саске. Она боялась столько не смерти, сколько перспективы больше никогда не увидеть тех, кого она любит. А ведь её родной брат до сих пор не знает, каких замечательных людей она повстречала! Он никогда не узнает о том, как счастливо его сестренка жила последние четыре года, и от этого по щекам текли горькие слёзы.
Рано или поздно всё заканчивается. Когда-нибудь закончится и жизнь Сакуры, но сейчас наступил конец крику. Он потух, как догорающая свеча, и, верно, больше никогда уже не вспыхнет в темноте обжигающим пламенем. Тишина давила на Харуно так долго, что та и не заметила, как быстро пролетели ещё полчаса. Тогда-то Харуно и услышала знакомый ей «смехотворный» квартет, и нервы её сдали.
Те самые девчонки-подростки в белых платья и с топорами в руках кружились где-то совсем близко и смеялись, смеялись, смеялись…
— Мышь учуяла сырок!
— Побежала, вдруг… щелчок!
— И теперь она одна!
— В мышеловке заперта!
Ориентируясь в пространстве исключительно благодаря изобретению двадцать первого века — зажигалке, Сакура медленно встала, чувствуя босой ступнёй правой ноги холодный бетон. Девушка даже не помнила, где успела оставить один кроссовок. Ноги были искалечены и изрезаны осколками выбитых стекол, разбросанных везде и всюду. Голая лодыжка подвернута. Если она хочет и впредь остаться незамеченной, то необходимо оголить и вторую ногу.
Харуно спешно сняла с себя кроссовок. Она каким-то чудом умудрилась пойти на носочках, тем не менее сильно прихрамывая и хватаясь за всё, что попадалось под руку. Она практически на ощупь нашла дверь и скрипнула сохранившейся до этих дней дверной ручкой. Несмазанные петли
— Мышь живёт теперь мечтой, — зашептал голос. — Всё о жизни размышляет…
— Сразу стало ей понятно… — одна из гостей подобралась к убежищу дурнушки так близко, что у Сакуры по спине побежали мурашки.
Пауза.
— Где бывает сыр бесплатно! — взвизгнула дикарка, выбежав из угла, и устремилась прямо на Харуно.
Последняя поморщилась, а затем рванула, что было мочи, не оглядываясь, не сомневаясь, не думая ни о чём. Погоня не прекращалась, как и жуткий смех и эхо. Сакура, прихрамывая, неслась по коридорам, чувствуя за собой преследование.
Харуно выбежала за поворот, к окну, и увидела за ним долгожданный рассвет. Лучи солнца только-только показались из-за горизонта, как бы успокаивая Сакуру. Новый день означал, что дурнушка пережила самую страшную ночь в её жизни, а, значит, и убежать от этих безумных преследователей она сможет!
Харуно совсем не смотрела себе под ноги, позабыв обо всех правилах безопасности, поэтому, завернув за угол, она наткнулась на тот самый зал с балкончиками. Сакура не смотрела по сторонам, разинув рот. Даже наоборот — девушка жмурилась и прятала глаза за выбившимися прядями волос, лишь бы не замечать стен, измазанных в крови. С глаз долой — из сердца вон!
Она даже не заметила, как стихли голоса позади неё, как стало тихо…
Дурнушка практически на одной ноге доскакала до горки камней, на месте которых цельным должны были сохраниться балкон, перила и лестница. Ей в нос бил мерзкий запах крови и разложения, словно бы она очутилась в лавке мясника, у которого в холодильнике протухло мясо. Харуно хотела аккуратно сбежать с руин, но треклятая нога поехала по камню, и Сакура кувырком покатилась вниз, чудом не выбив себе остатки мозгов. Она определённо что-то себе да сломала, и боль волнами расходилась по телу. Каждая клеточка и каждый внутренний орган болезненно ныли и взвывали к медицинской помощи.
Сакура с трудом оторвала лоб от бетонной поверхности. По виску струилась густая кровь. Взмывшая в воздух пыль туманом легла перед глазами, и Харуно не сразу сообразила, что проблемы с картинкой перед глазами не являются следствием повреждённого зрения. Сквозь мутно-серый занавес пробивались красные, смазанные пятна, постепенно складывающиеся в чёткое, но жуткое изображение.
Весь зал был хорошо освещён лучами только что проснувшегося солнца. Через выбитые стекла свет аккуратно ложился на каждую взмывшую вверх пылинку, на каждое граффити на стенах, на подвешенного над землёй парня…
Раздетый по пояс, окровавленный и мёртвый. На бледном теле не было такого места, от которого не отрезали бы кусочек мяса или на которое не нанесли бы плетью удар. Крови, казалось, вообще не осталось — настолько пугающей была его бледность. Чуть позже Харуно заметила ещё несколько уже разлажившихся тел с двух сторон от недавно убитого блондина.
Девушка видела золотое свечение волос, пробивавшееся сквозь толстую корку грязи, пота, пыли, земли и крови. Сакура даже шевельнуться не посмела, терпеливо ожидая, когда же, наконец, туман уложится. Дурнушке попросту не хотелось верить в то, что златые кудри принадлежат её спасителю. Однако пыль оседала, а черты лица всё больше напоминали задорного Дейдару — того самого парня, который всегда был так добр к ней и милосерден, который вставал на её сомнительную сторону каждый раз, когда видел на лице подруги отчаяние и замешательство.