Танец отражений. Память
Шрифт:
— Почему он вам каждый раз верит? Нам он верит в лучшем случае один раз из пяти. Остальные четыре пытается нас убить.
— Не знаю, — ответил Майлз, чувствуя себя выжатым как лимон.
И снова:
— Майлз! Форберг нашел тебя!
— А?.. — Майлз немедленно выпрямился. — Саймон, какое сегодня число?
— Боже, не знаю. Мой гребаный чип развалился напрочь. В моей голове сплошной бедлам. Я от этого с ума схожу. — Он крепко ухватил Майлза за руку и напряженно посмотрел ему прямо в глаза. — Я не могу этого вынести. Эту штуку починить невозможно…
— Господи, Саймон, я не могу пообещать такое!
— Ты должен! Ты не можешь оставить меня так мучиться вечно. Поклянись!
— Я не могу… — прошептал Майлз. — Ты… ради этого посылал за мной Форберга?
Лицо Иллиана вновь изменилось, отчаяние сменилось недоумением.
— Кто такой Форберг? — Затем с подозрением: — А ты кто такой?
Иллиан выдернул руку.
Майлз выдержал еще пять приступов и вышел в коридор. Прислонившись к стене, он опустил голову и стоял так, пока дурнота не отступила. Его трясло, спазмы пробегали по всему телу. Доктор Рубан ждал. Айвен тоже воспользовался моментом и вышел в коридор, тяжело дыша.
— Теперь вы видите, с чем нам пришлось столкнуться.
— Это… это непристойно. — Майлз говорил едва слышно, но Рубан отшатнулся. — Рубан. Вы его вымоете. Побреете. Вернете одежду. У него дома полно гражданской одежды, я это точно знаю.
Может, если Иллиан примет человеческий облик, они перестанут с ним обращаться, как с животным?
— Милорд, — возразил полковник, — я не могу просить моих людей еще раз рисковать зубами. Но если вы останетесь, мы попробуем. Вы — единственный, кого он не пытался прикончить.
— Да, конечно, останусь.
Майлз присутствовал при процедуре одевания. Похоже, наличие знакомого человека действовало на Иллиана умиротворяюще. Значит, нужно, чтобы с ним сидели люди, которых он давно знает. Тогда в любое время суток, когда бы он ни открыл глаза, он увидит знакомое лицо. Человека, которому он может верить.
Получив обратно одежду, Иллиан сидел на стуле и ел с принесенного одним из охранников подноса. Видимо, это первая еда за последние пару дней, которую он не пытался превратить в метательное оружие.
В дверях появился офицер и что-то сказал Рубану.
— Совещание, о котором вы просили, созвано, милорд Аудитор, — сообщил Рубан Майлзу. Заискивающему тону Майлз, судя по всему, был обязан не только своему статусу, потому что врач с надеждой спросил: — А после вы вернетесь?
— О, безусловно! А пока… — Взгляд Майлза упал на Айвена.
— Я предпочел бы нагишом заряжать лазерную пушку, чем оставаться здесь, — спокойно сообщил Айвен.
— Учту, — кивнул Майлз. — А пока — оставайся с ним до моего возвращения.
— Угу. — Айвен плюхнулся на стул, с которого только что встал Майлз.
Следуя за Рубаном к двери, Майлз услышал голос Иллиана, для разнообразия любезный, а не взволнованный.
— Айвен, дурак ты эдакий, что ты тут делаешь?
Глава 17
Конференц-зал
Нет, он не ниже и не выше их по чину, напомнил себе Майлз. Он — в стороне. Хоть и было заметно, что медики привыкли общаться с генералами и адмиралами, с Имперским Аудитором они явно сталкивались впервые. Последний раз Имперская безопасность подвергалась аудиторской проверке пять лет назад, и касалось это финансовой деятельности. Тогда Майлз был на другой стороне, поскольку аудиторов несколько удивили затраты на дендарийских наемников. Расследование имело опасную политическую подоплеку, и из дерьма его тогда вытащил Иллиан.
Рубан представил своих коллег. Сам Рубан был невропатологом. Следующим, а может, и первым, по значимости шел контр-адмирал доктор Авакли, биокибернетик. Авакли входил в группу врачей, которые вживляли всем барраярским пилотам прыжковых кораблей мозговые имплантаты, и это была единственная на Барраяре технология, имеющая хоть что-то общее с чипом, вживленным Иллиану. Авакли в отличие от кругленького Рубана был высоким, худощавым, суровым, уже начинающим лысеть. Майлз понадеялся, что последнее — признак высокого интеллекта. Двое других оказались помощниками Авакли.
— Благодарю вас, господа, — произнес Майлз, когда процедура знакомства завершилась. Он сел, за ним сели и остальные. Кроме Рубана, явно выбранного спикером.
— С чего вы хотите, чтобы я начал, милорд Аудитор? — спросил Рубан.
— Э-э-э… С самого начала.
Рубан послушно принялся перечислять длинный список произведенных исследований, подкрепляя свой рассказ видеопоказом данных и результатов.
— Прошу прощения, — через несколько минут перебил его Майлз. — Наверное, я не совсем точно выразился. Можете пропустить все отрицательные результаты. Давайте только положительные.
Повисла короткая пауза, затем Рубан сказал:
— Короче, никаких признаков неврологических нарушений я не обнаружил. Физиологический и психологический стрессы, достаточно сильные, по моему мнению, являются скорее следствием, чем причиной биокибернетического срыва.
— Вы согласны с таким заключением? — спросил Майлз у Авакли. Тот кивнул, хоть и слегка поджав губы, что, видимо, должно было означать, что человеку вообще-то свойственно ошибаться. Авакли с Рубаном обменялись кивками, и Авакли сменил невропатолога у пульта головидео.