Танец с богами и драконами
Шрифт:
По удивленно-испуганному выражению, появившемуся на физиономии врага, я понял, что тот начал осознавать факт вмешательства в ход поединка некоей третьей силы. Эльф засуетился и сделал попытку привести в окончательную негодность мое многострадальное тело. Его «лапы» усилили давление на шею Коршуна. Если бы я не успел заранее подсуетиться и вовремя не защитил свой бесценный организм от посягательства с его стороны, моя буйная головушка уже валялась где-нибудь в сторонке, а из того места, на котором она покоилась, ударил бы фонтан алой горячей жидкости.
Выйдя из режима маскировки, я трансформировал свои виртуальные конечности в кокон, надежно изолирующий
Не дожидаясь, когда соперник придумает еще какую-нибудь каверзу, я вырастил из моей нематериальной сущности вполне материальный предмет, по форме напоминающий увеличенную в десятки раз кувалду кузнеца. Сам не понимаю, как это у меня получилось – просто пожелал, и бац – самое надежное средство против эльфов к вашим услугам. Вознес орудие возмездия над головой оппонента, размахнулся, как следует, и с восторженным гномьим «Гха!» опустил вниз.
Если бы эльф не занимался ерундой – проверкой на прочность моего кокона, а сосредоточил все усилия на собственной безопасности, тогда, возможно, у него и появился бы шанс уцелеть. Но, как известно из уроков истории, война на два фронта – занятие абсолютно бесперспективное. «Молот» с грохотом (или мне только показалось, что с грохотом) обрушился на защитную сферу Эзерга Утиола.
Эффект получился поразительный. Попробуйте как-нибудь положить на наковальню куриное яйцо и расколоть его со всего маху тяжеленным кузнечным молотом – именно это и произошло прямо на моих глазах и на глазах изумленной публики. На том месте, где мгновение назад стоял мой самый главный враг и первопричина всех моих мытарств, лежал неприятного вида круглый блин, обрамленный ореолом брызг красного цвета.
«Здорово смахивает на солнышко, – почему-то первым пришло мне в голову. – Именно таким его видят маленькие дети и художники-примитивисты».
Немного полюбовавшись творением рук своих, я отвел взгляд от шедевра и обвел толпу болельщиков недоуменным взглядом – победитель налицо, а восторженных возгласов почему-то не слышно. По обескураженным лицам гномов я сообразил, что эти вообще ничего не поняли. Орденские маги, кажется, что-то заподозрили, но полного понимания я не заметил ни на одном лице.
Ближе всех к истине, как мне показалось, находились Ситтиус и Фарик – они радостно замахали руками, глядя именно в ту точку пространства, где в настоящий момент пребывала моя духовная субстанция. С первым все ясно – архимаг все-таки, но как нашему магу удалось заметить то, чего другие его коллеги увидеть не смогли (или не захотели?) – ума не приложу. Однако факт остается фактом – мой ученик все видел и наверняка сможет объяснить туповатому учителю некоторые нюансы случившегося.
Убедившись в том, что враг повержен, а толпа болельщиков вот-вот начнет приходить в себя, я посмотрел на свое тело, по-прежнему заключенное в уже ненужный защитный кокон. Уподобившись цирковому факиру, щелкнул виртуальными пальцами, убирая блок.
Как только искрящаяся пленка растаяла, неизвестно откуда налетевшая сила грубо спеленала и потащила мой освобожденный дух к моей же материальной субстанции. Откровенно говоря,
– Коршун!.. Очнись!.. – донеслось до моего слуха через километровый слой ваты. Голос был мне знаком: звонкий, пронзительный, противный – но я никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. В том, что это была какая-то женщина, я ничуть не сомневался, и все: ни имени ее, ни фамилии и как выглядит она, я не знал.
«Где я? Что со мной? Почему меня всего ломает, будто по моим бедным косточкам проехал груженый самосвал? Горло болит, будто меня только что вытащили из веревочной петли. А главное – кто это так противно верещит над ухом? – С огромным трудом „жернова“ в голове все-таки стронулись с места и начали выдавать на-гора ответы на мои вопросы: – А!.. Кажется, я ее знаю! Это Пат, – с облегчением вздохнул, а заодно припомнил события, предшествовавшие моей отключке. – Хвала Создателю – амнезия мне не грозит, хотя, судя по моему состоянию, пара-тройка дней постельного режима Коршуну обеспечена…»
– Сделайте что-нибудь! – Журналистка почему-то вбила себе в голову, что для окружающих барабанные перепонки – вещь необязательная, поэтому продолжала верещать, как резаная: – Видите, он же не дышит!
– А ты ему искусственное дыхание сделай, – посоветовал многоопытный Брюс, – тогда Коршун уж точно очухается.
– И сделаю! – в запале заявила Пат. – Во время практических занятий по курсу «Обеспечение безопасности жизни» у меня это получалось лучше всех.
Услышав последнюю фразу, я решил не торопиться с обнародованием факта своего пробуждения, наоборот, покрепче зажмурил глаза и задержал дыхание, чтобы меня не раскусили до времени – очень уж хотелось испытать на собственной шкуре, как осуществляется экстренная медицинская помощь. Может быть, я даже смогу отметить некоторые недостатки и помочь девушке ценным советом.
– Вообще-то я практиковала только на манекенах, – смущенно добавила девушка.
– Во-во, пошла на попятную, – съехидничал ветеран. – Как видно, придется мне самому заняться другом.
Я хотел было открыть глаза и в категорической форме отказаться от всякой попытки компаньона осуществить вентиляцию моих легких. Но, к счастью, не успел. Пат ему решительно возразила:
– Ни в коем случае, Брюс! У тебя нет специальной подготовки. Своими кузнечными мехами ты можешь навредить Коршуну. Лучше стой здесь и приготовься делать массаж грудной клетки, если искусственное дыхание не приведет к положительному результату.
Сразу после этих слов на мое лицо упала тень, кожу лба невыносимо защекотала прядь волос. Девушка сделала резкий вдох, решительно впилась своими губами в мой пересохший рот и изо всех сил в него дунула. Я почувствовал, что мои щеки раздулись, будто у хомяка, дыхание перехватило, и я едва не раскашлялся. Однако выдержал пытку и продолжал изображать павшего героя – уж больно приятный ротик у моей спасительницы, да и негоже открывать глаза сразу же после первой процедуры – Пат наверняка поймет, что спасаемый ваньку валял, и обидится.