Танец с Хаосом
Шрифт:
Господа накачались пивом настолько, что Дастин посчитал, будто в таком свинском виде возвращаться в резиденцию короля будет неприлично, а потому мы решили погулять по поселку, устроившемуся под скалой Эльсинора. Видимо, пьяные дворяне здесь были зрелищем привычным и обыденным, а посему подгулявшие Розенкранц и Гильденстерн особого удивления у поселян, что праздных, что трудящихся, не вызывали. Алкоголь подстегнул наше воображение, и мы выдвигали версии одна абсурднее другой. Монетка по-прежнему падала орлом вверх.
– Здесь требуется тщательное расследование! – втолковывал я Дастину. – У нас достаточно
– Что ты сказал? – оборвал меня Дастин, дернув за рукав. – Повтори?
– И повторять нечего. Ты очень невнимательно смотрел кино. Помнишь завершающие слова Фортинбраса? Когда он разговаривает с этим надутым индюком Горацио? «Не в добрый час мне выпадает счастье. На этот край есть право у меня. Я предъявлю его». Замечу: Горацио – единственный из персонажей, переживший все и всех. Король, королева, Гамлет, Офелия, Лаэрт, Полоний… Даже Розенкранц и Гильденстерн, которые были вообще ни при чем, – все сложились! Горацио почему-то жив. Подозрительно…
– Ничего подозрительного, – поморщился Дастин. – Мы с тобой – расходный материал. А Горацио в пьесе – персонификация автора, если я правильно понимаю. Он обязан остаться в живых, дабы потом поведать всему миру, что нет повести печальнее на свете…
– Чем повесть о Розенкранце и Гильденстерне, – подхватил я. – Есть предложение! Немного сумасбродное. Как насчет того, чтобы не поспать сегодняшнюю ночку и поглядеть на призрака?
– Так он тебе и явится!
– Обязан явиться, – с жаром сказал я. – Помнишь первое действие «Гамлета»? Призрака видели все – офицеры стражи, Горацио, который специально привел принца посмотреть на тень его родителя… Следовательно, и мы увидим. Как, согласен?
– Есть один момент, наводящий на размышления, – после долгой паузы сказал Дастин. – Призраки обычно где появляются?
– Вспомни поучения вампира Эмиеля, – ответил я. – Сокровища ищи под алтарем, дракона – в пещере, а саркофаг – в подземелье. Значит, призрак должен бродить по замку. Причем обязательно в тех местах, которые были как-то связаны с жизнью и смертью его носителя. Ты к чему клонишь?
– К чему клоню? Старого короля убили в дворцовом саду, где он отдыхал, верно?
– Верно.
– Тогда почему же тень отца Гамлета фланирует лишь по площадке перед Эльсинором, а Лаэрт утверждает, будто внутри крепости его не видели ни разу? Любой призрак, наделенный хоть каплей логики, должен разгуливать по коридорам замка, по тронному залу и истошно завывать на месте своей гибели. Проклятое привидение не желает входить в Эльсинор, а старательно выманивает принца наружу. Закон нарушен! Слишком подозрительное привидение. Решено – ночью одеваемся потеплее и сторожим.
– Кажется, голова проветрилась, – сказал я. – Идем обратно.
Мы прошлись по широкому галечному пляжу, на котором пахло водорослями, солью и гнилой рыбой, свернули в поселок и добрались до площади, главными украшениями которой служили два культурных центра – церковь и кабак. За время нашей прогулки к оным развлекательным учреждениям добавились несколько повозок, одна из которых являла собой настоящую
– Фигляры, что ли, приехали? – прищурился Дастин.
На импровизированном подиуме разыгрывалось какое-то непонятное действо. Если судить по костюмам, актеры играли незамысловатую пьеску «для простецов». Три героя – развратная девица, монах и обманутый муж-рогоносец. Тема же – вечная…
Девица, указывая на возмущенного супруга, возглашала:
– Я проклинаю твой болтающийся член – он тошнотворен и морщинист до колен!
– Мадам, душа моя черна с тех пор, как Бог толкнул меня в ваш мерзкий двор! – Супруг пытался отбиваться от напора прелюбодеицы.
Далее актерка начала демонстрировать собравшимся все недостатки благоверного, сопровождая это настолько неприличным текстом, что мы с Дастином рты пооткрывали. Сюда же добавлялась крайне двусмысленная и столь же бесстыдная пантомима. От такой пьесы, пожалуй, покраснела бы даже лошадь ломового извозчика. А простецы хохотали.
Наконец вышел монах и принялся мирить развоевавшуюся чету, закончив свой монолог словами и телодвижениями, которые всякий нормальный человек квалифицировал бы как фрикционные:
– Неутоленный этот голод: очаг остыл, но жарок молот!
– Милые деревенские развлечения, – резюмировал Дастин и повернулся к какому-то рыбаку, в голос хохотавшему над пьесой: – Эй, приятель, а когда актеры приехали?
– Так они давно здесь, ваша милость, – ответствовал бородатый селянин. – Принцев наперсник, господин Горацио, изволили приехать из Виттенберга и привезти труппу для развлечения высокородного Гамлета. Дней пять народ веселят…
– Вот как? – крякнул мой напарник. – Значит, пять дней.
Дастин нахмурился, а я так и не понял, чту именно омрачило его чело.
– Идем в замок, – сказал он. – Ночь будет тяжелой.
Если вы никогда не бывали на побережье Северного моря, а конкретно – на пляжах пролива Каттегат, тем более – поздней осенью, то потеряли вы немногое. Еще находясь в Доме, на Афродите, я порылся в файлах Навигатора и выяснил, что летописный Эльсинор Шекспира есть не что иное, как современный Хельсингер, довольно крупный город в Дании. Хозяин, судя по всему, при очередном терраформировании Афродиты, вызванном необходимостью поставить грандиозные кулисы для нового спектакля, учел любые мелочи. Пятьдесят шестой градус северной широты – это вам не солнечный Крым. В нескольких километрах напротив – побережье Скандинавского полуострова, волны в проливе огромные хотя бы потому, что здесь сталкиваются Атлантическое и Балтийское течения, где-то севернее бушует огромный водоворот Мальстрима, резкий ветер несет обжигающие соленые брызги и весьма зловеще воет в камнях и меж зубцами башен, редкие факелы бросают неясные грязно-оранжевые тени на черные валуны, несутся по небу рваные облака… Я не удивился бы, узрев парочку валькирий, пролетающих куда-нибудь по своим делам. В общем, самое время и место для появления призрака, а уж тем более такого знаменитого, как Тень Отца Гамлета.