Танец с Хаосом

Мартьянов Андрей Леонидович

Я не терял времени. Пользуясь замешательством нового знакомца, спасшего (в самом прямом смысле этих слов) мне жизнь, я повествовал ему про нас с Дастином. Про будущее. Про настоящую историю цивилизации. Про смерть Сталина в 1953 году, про крушение коммунизма в 1991-м, про выход в Дальний космос в 2056-м, про колонизацию Афродиты. Он молчал и на покрытом шрамами лице, которое в действительности было совсем молодым, но очень уж усталым, ни разу не показал удивления. Сплошная и непробиваемая маска бесстрастности. Только когда я закончил свой донельзя сжатый из-за недостатка времени рассказ, коротко бросил:

– Докажи!

– Не могу. Ты видишь эту обстановку,

оружие, слышишь мои слова… Никаких других доказательств. У меня сейчас нет связи с моим… нашим будущим.

Это являлось истинной правдой – Навигатор замолчал, и я не мог с ним связаться. Бункер охранял только компьютер, занимающийся внешним наблюдением и оборонительными функциями. Обычный тупой компьютер, без признаков «моделирования интеллекта» или «псевдоразума».

– Значит… – Сергей достаточно раскованно расположился в одном из кресел возле компьютерного центра бункера, но в его голосе я различил растущее напряжение. – Никакого коммунизма? Через двести лет? Значит, мы с немцами и американцами – союзники?

– Ну… – замялся я. – Тот строй, который у нас, скорее называется «социальным» или «гражданским» обществом. Знаешь, такой очень крутой социализм. Работай, плати налоги, и государство будет обязано охранять тебя, давать образование, лечить… Мы считаем, что прежде всего – это развитие общества во благо каждого человека и постоянный прогресс. Как экономический, так и научный. Мы все живем хорошо, кроме тех, кто не хочет работать. Да и последние тоже не бедствуют. О них заботятся – разве можно оставлять человека без помощи, даже самого бесполезного? Такой строй уже начинал зарождаться в Западной Европе в конце двадцатого века. Дания, Голландия, Швейцария, Норвегия… Мы пришли к этому несколько позже, из-за тормозов-коммунистов.

– Я – комсомолец, – вроде бы спокойно указал Сергей на личный социальный статус, но я расслышал в его голосе угрозу. – И я воюю не только за родину, против фашистов, объединившихся с буржуями Запада, но и за наше будущее. За коммунизм. За идею, которой принесли в жертву себя миллионы советских людей.

– Сколько миллионов? – поинтересовался я.

– В Большой войне 1961 года, как говорит радио и указывал в своих работах генералиссимус Жуков, всего погибло около двух миллиардов, – заученно ответил Сергей. Я мысленно удвоил сумму и похолодел: выходит, глобальный ядерный конфликт, случившийся в ЭТОЙ реальности, смел пять шестых человечества. Да как же они до сих пор могут воевать???

– А Москва? – почти без надежды спросил я, – Санкт-Петербург… в смысле, Ленинград? Тоже… того?

– Столица в Новосибирске, – будто сомнамбула сказал Сергей и с видимым удовольствием потер чисто вымытую шею. Наверное, вымытую первый раз за полное десятилетие. – Это же всем известно – там Ставка Верховного Главнокомандующего, Центральный комитет, правительство… Генеральный штаб – на орбите, в космосе. Ты что же, на самом деле ничего не знаешь? Поверить не могу! Чесслово, я бы тебя прикончил. Для спокойствия. Ты просто провокатор какой-то. Нет никакой другой истории! Есть Великая Война. И однажды мы победим. Очень скоро. Чудесное оружие.

Сергей, покушавший всего-ничего – маленькую упаковку рыбных консервов, пяток галет и запивший это баночкой виноградного сока («Производство Испании, 2164 год, употребить в течение 8 месяцев»), начал безудержно зевать и задремывать. Я не противился – до окончания комендантского часа Дастина из подвала комендатуры никуда не увезут – всем, даже военным, категорически запрещено передвигаться по городу в это время. Так Сергей объяснил. Знаете почему? Наступает ночь, на

охоту выходят… нет, не чудовища. И не бандиты. Появляются те, кого здесь именуют «лысыми быками». Мутировавшие животные и люди, частенько переплетшиеся меж собой кровными узами. Как я понял, разрушение генофонда после ядерной войны шло невиданными темпами, и результат оказался крайне плачевен.

Людей осталось совсем мало. Самые крупные города населены от силы десятью-пятнадцатью тысячами тех, кого не затронули изменения. И все эти люди – воюют. Но зачем? Почему в одной из версий развития нашей истории человечество постигла такая дикая судьба?

Сергей тоже воюет. С одиннадцати лет. Как я понял из его сбивчивых, полусонных слов, он являет собой образец здоровья, как и все солдаты спецподразделений. Никаких признаков лучевой болезни, опухолей, генетических нарушений в детородном цикле – организм сумел приспособиться к наижесточайшим условиям среды. А уж если Сергей доселе остался жив, значит, он смел, невероятно удачлив и вынослив – вон какой тощий, однако жилистый невероятно.

И вдобавок – комсомолец.

Остается уломать Сергея помочь мне через несколько часов вытащить из беды Дастина.

Мы на пару это сделаем, уверен!

Глава 15

Спасение рядового Дастина

– Если смотреть трезво, то на побережье царит сущий бардак. Эстония – наша, мы закрепились на Гауе, дальше оборонительная линия идет до Чудского озера и Ленинградского моря…

– К-какого моря?

– Ленинградского. Городу досталось четыре водородных бомбы, да еще одна упала в Ладогу – пошло цунами, само собой. Теперь все русло Невы – широченный пролив, а вместо Ленинграда – море. Ты дальше слушай. Так вот, уже за Даугавой, от Юрмалы до Лиепаи – территория, занятая Альянсом. Четвертая британская дивизия морской пехоты, два немецких танковых корпуса. Тевтоны стоят как раз там, где в 1944-м был «Курляндский котел», не иначе как местечко приглянулось… В общем, война из маневренной давным-давно превратилась в позиционную. Как во времена Империалистической войны.

– В смысле – Первой мировой? – уточнил я, плохо знакомый с чересчур заидеологизированной терминологией Сергея.

– Угу. Бардак же вот в чем. На востоке стоим мы, и ни шагу назад. На западе – НАТОвцы с фашистами. Посередине – Рига с окрестностями. Территория в несколько десятков квадратных километров. Называется этот клочок земли «Независимой республикой Латвия». Будешь смеяться – их всего-то тысяч восемнадцать да незнамо сколько «лысых быков», но есть свой сейм, своя президентша… Обхохочешься – они президентшу из Бразилии выписали, негритянка, якобы имеющая латышские корни!

– Убей бог, я не могу понять, почему ни одна из сторон не захватит город? Для чего этот фарс с «независимой Латвией»? Торчит гнойный прыщ посреди двух армий…

– А зачем? Кому нужна груда развалин? В стратегическом отношении Рига не представляет собой никакого интереса, вести сражение за город никто не станет – надо ли терять людей в уличных боях, когда личного состава и без того кот наплакал? Запускать роботов на зачистку? Роботы пригодятся на центральном фронте, в Белоруссии. Конечно, иногда для острастки мы проводим спецоперации – пусть боятся. Латвия объявила себя «пассивным союзником Альянса». А что обычно делают с пассивными, ты сам прекрасно знаешь… – Сергей, перебирая выложенное на столе оружие, злобно фыркнул. – Мы иногда щупаем оборону латышей – ищем пути для прохода на запад. Однажды здесь пойдут танки прорыва и от союзничков останутся только горки пепла…