Танец с зеркалом
Шрифт:
В моем мире жили птицы, рыбы, насекомые. Бегали уже кролики и суслики, лисы, я подбирался к созданию волков и медведей, а потом – последовательно, конечно же – людей.
Моя борода достигла груди, и даже брови стали сильно гуще. В шевелюре проклюнулись первые седые волосы, но это не пугало и не смущало меня.
Я отдыхал вечером в тени деревьев, когда доработанное мною солнце уже палило не так сильно. И тут из-за скал показалась она – чернявая, с острым, чуть усталым взглядом, тонкими чертами лица. Я бы дал ей двадцать два-двадцать
– Помогите мне, – потребовала она.
Говорила она на незнакомом языке, но в своем мире я сам был точкой отсчета и не мог ее не понять.
– Ив чем же вам помочь? – поинтересовался я.
Молодая женщина резким движением приподняла балахон, и я увидел на ее левой лодыжке стальной браслет, от которого тянулась цепь.
Пройдя вдоль нее, я обнаружил на каменистой земле длинный хрустальный гроб, в котором лежал мощный бородатый мужик лет пятидесяти, в такой же, как на женщине, хламиде.
– Вам помочь снять цепь? – поинтересовался я.
– Как вы смеете! – возмутилась она. – Это священные узы брака! Помогите мне дотащить гроб до вашего дома и примите меня как гостью!
Ее звали Юлифь. Сказать по чести, первой мыслью было вскрыть гроб, подложить даму к мужу и закопать их подальше в скалах, чтобы через несколько лет глянуть, не взошло ли из этого семени что-нибудь интересное.
Но проклятое воспитание не дало мне поднять руку на гостью. Домом я на тот момент не обзавелся – да он мне и не требовался, весь этот мир был для меня домом, крепостью, твердыней. Но чтобы не разочаровывать гостью, я помог ей поднять гроб, и пока мы тащили его мимо скал, сразу за ними я возвел небольшую избушку-пятистенок.
К этому времени, если я что-то создавал, оно почти сразу начинало жить своей жизнью, обрастало текстурами и мелочами, встраивалось в мир, притворяясь, что существует уже давно. Видя и чувствуя это, я бы отнюдь не удивился, если бы узнал, что мой родной мир с Москвой, «Песнью о вещем Олеге» и динозаврами был создан, например, в начале двадцатого века декадентствующим демиургом.
Юлифь дом мой разругала в пух и прах: слишком маленький, слишком крестьянский, и пахнет в нем луком, и слуг нет, чтобы затопить печь.
Чтобы накормить Юлифь ужином, мне пришлось создать пару бутылок вина, головку сыра, вяленую свиную ногу и большой пирог с индейкой и яйцами. К концу ужина она сменила гнев на милость и сказала:
– Чтобы гостеприимство оказалось достаточным, прошу вас помочь мне с омовением, а затем согреть мою постель.
– А как же ваш муж? – удивился я.
– О, он очень спокойный! – уверила меня Юлифь. – А если накрыть гроб покрывалом, то еще и незаметный!
Все же я отказался от оказанной чести. Эта встреча очень смутила меня и выбила из привычного ритма. Как только дама уснула на печи – гроб пришлось взгромоздить туда
4. Кукушата
За ночь я создал семнадцать волков, две полные стаи, каждая из которых имела свою территорию. В одной из стай вожаком я сделал старую, седую волчицу, которую мечтали свергнуть молодые волки, являющиеся одновременно ее сыновьями и любовниками, но до того, как они смогут – пройдет еще немало времени.
Утром я просто свалился от усталости прямо в холмах и спокойно уснул, а проснулся от детских голосов.
– Нет, не я!
– Нет, ты!
– Нет, не я!
Они были визгливы и настырны – двое мальчишек и девчонка в балахонах, то ли дошкольного, то ли младшего школьного возраста, я никогда не умел определять возраст детей.
– Вы! – ворвался я в избушку и указал на Юлифь. – Вы притащили сюда этих несносных!..
– Это ваши дети! – проникновенно заявила женщина, все еще лежащая на печи. С небольшим уколом совести я понял, что без моей помощи ей не снять гроб и не слезть.
– Уж на таком-то уровне я процессы представляю, – ответил я. – Все, хватит, поиграли и будет. Я готов проводить вас вместе с вашими детьми и вашим мужем из моего мира.
Женщина зарыдала, умоляя пощадить ее и ее детей. Я дал ей один день, не более – с крайним сроком в следующее утро.
Весь день я создавал гору и горный ручей, а ночью сделал медведя – пока одного, зато матерого, старого, с множеством шрамов. Когда я сотворю людей, то совсем не удивлюсь, если окажется, что в прошлом медведь задрал не одного охотника.
Под утро меня сморил сон. А вместо пробуждения я получил самый сильный толчок из всех, какие когда-либо мне выпадали.
5. Еж
И вновь я был в пустоте. Но сердце мое осталось в том мире, который я возвел, и я попытался пробраться в него – но ничего не получилось, я мог сколько угодно летать вокруг тверди с зелеными холмами, но никак не мог проникнуть внутрь.
Не знаю, сколько времени я потратил на то, чтобы прорваться – но мне так и не удалось это. Но окончательно устав и потеряв надежду, я вдруг понял, что Юлифь должна была откуда-то появиться. Не могла же она возникнуть сама по себе в пустоте, да еще сразу с тремя детьми и пристегнутым к ноге гробом.
Расследование не было слишком долгим. Сама по себе пустота – это ничто, без причин и следствий. Но любой предмет, зарождающийся в ней, сразу же образует множество следствий. Атак как многие предметы появляются уже с историей, то образуются и причины.
Мой мир зеленых холмов при создании породил множество прилегающих территорий, уходящих эхом в другие измерения. То есть, создав свой мир, я создал и параллельные ему миры. И они оказались не защищены.
6. Термиты