Танец сакур
Шрифт:
— Как думаешь, он слышит нас? — спросил Корнилов.
— Точно знаю, что да, — лениво ответила Лиза. — Тебе есть, что ему сказать?
— Мне очень многое хочется ему рассказать, но я боюсь забивать голову малыша своими фанабериями.
— А ты не бойся.
— Первое, что я помню из рассказов своего отца, — это путешествия, волшебные острова и неведомые страны. Корабли, бороздящие океаны, пенные волны и таящие опасность закаты, — улыбнулся Алексей.
— Хорошо, что ты не стал моряком, — Лиза ласково взъерошила его волосы. — А то где бы я тебя сейчас искала?
— Думаю, я бы
— Хотелось бы мне в это верить, — сложив губы бантиком, проговорила Лиза. — А ты помнишь… — она не успела закончить фразу, когда зазвонил телефон. Корнилов ответил, разом помрачнел и вышел говорить в другую комнату. Его не было целых десять минут, долгих десять минут, за которые она успела построить гипотезы одна страшнее другой. Наконец, Корнилов вернулся, его глаза горели холодным хищным огнем.
— Землетрясение у восточного побережья Хонсю и сильнейшее цунами, — коротко сказал Алексей. Лиза вздрогнула, она не знала, что это значит лично для них. Они не включали телевизор и не выходили в Интернет, отгородившись от всех и вся. — Сильнейшие разрушения по всей стране, порт почти разрушен. Самолет Сюнкити смыло со взлетной полосы в аэропорту Сендай, — он замолчал, словно сказанного было достаточно, чтобы Лиза все поняла.
— Это очень плохо для бизнеса, — полувопросительно произнесла она.
— Катастрофически плохо, — со странной радостью в голосе подтвердил Алексей.
— И? — удивленно подняла брови Лиза.
— И, вот мне интересно, когда ты, наконец, собираешься выйти за меня замуж? — совсем невпопад спросил Корнилов.
— Что? — не поняла Лиза.
— Не что, а когда, — еще больше развеселился Алексей. Новость о трагедии в Японии, об освобождении от Сюнкити словно смыла с него прошлое, как та огромная приливная волна, что сейчас бушевала на так любимых им раньше островах, островах, которые он считал неведомыми и волшебными.
— Когда, — заторможено повторила Лиза. — Может быть, когда я смогу надеть что-то более нарядное, чем кружевной халат и не буду пугать гостей мыслью о том, что невеста начнет рожать как раз, когда жених будет надевать ей кольцо, — странное настроение Алексея передалось и ей, наполняя ее радостью, словно пузырьками шампанского или парами двадцатилетнего виски. Боже, они не имели никакого права чувствовать себя счастливыми, когда за тысячи километров в криках и страхе гибли люди, но они были счастливы здесь и сейчас.
Эпилог
Солнце медленно клонилось к закату, пахло яблоками и корицей, на клумбах цвели пышные розы, томные лилии и трогательные примулы. Был один из тех дней, когда в Англию влюбляешься раз и навсегда: высокое прозрачное небо, теплый ласковый ветерок и нега в каждом вздохе, в каждом жесте. Возле небольшого пруда со склоненными над ним ивами был раскинут шатер, расставлены столы и стулья. Белоснежные скатерти, Веджвудский фарфор, красно-белые розы в пузатых вазах. Радостно звенели детские голоса, раздавался приглушенный мужской смех, женские лица озаряли улыбки. Праздник готов был начаться с минуты на минуту, гости были готовы, виновник торжества тоже, не было только хозяйки.
— Слушай, Лиза не опаздывала на вашу свадьбу, так что имей
— Лиза вообще не опаздывает никогда, — с тревогой проговорил Алексей. Они были женаты уже больше года, а он все равно каждую минуту, каждую секунду беспокоился о ней.
— Папочка, — послышался детский голос, маленький Артем вырвал свою ладошку из рук бабушки и кинулся к отцу. Алексей подхватил его на руки и прижал к себе, коснулся губами темной макушки — их с Лизой непоседливое чудо, подарок, который судьба протянула ему в самый тяжелый год его жизни.
— Папочка здесь, а вот мамочка гуляет где-то, — сказал Алексей и наклонил голову, уклоняясь от ручек сына, который в последние так и норовил ткнуть ему пальцем в стекла очков.
— Мамочка уже тут, — Лиза подошла к мужу, обняла его, улыбнулась Сергею и поцеловала сына. — Заберу именинника на две минуты, — она потянула Алексея за собой.
Спустя полчаса День рождения, наконец, начался. На эстраде играли джаз, официанты разносили горячее, в бокалах пенилось шампанское. Часто большие торжества впадали в две крайности — были или пафосно-чопорными или, наоборот, разнузданно веселыми, в доме у Корниловых с самого начала все было иначе, они умели устраивать яркие, сдержанно-интеллигентные праздники с удивительной атмосферой любви и тепла.
Доиграла мелодия, так любимый Лизой и Алексеем, старый блюз. Корнилов махнул рукой музыкантом с просьбой не продолжать, встал с бокалом в руках и обратился к своим гостям.
— Конечно, поздравлять меня сегодня должны вы, — он улыбнулся, — Не зря же мы устроили все это, но для начала я поздравлю самого себя, — гости засмеялись. — Со странной датой, сорок. Мне сорок, никогда бы в это поверил. Какие-то предварительные итоги, что ли нужно подвести… Что радует, что нет. Радует семья, моя Лиза, которая дала мне возможность понять настоящее счастье и подарила мне сына. Радует, что мой сын уж точно будет лучше меня. Радуют мои родители, такие еще молодые, сестра Марина, та еще заноза. Радуют мои друзья, которые всегда готовы помочь, напомнить, кто ты и зачем. Радует, что будет еще сорок пять, пятьдесят, семьдесят и даже больше. За всех нас! — Алексей поднял бокал, Лиза встала, чокнулась с мужем и поцеловала его.
Уже смеркалось, мужчины пили виски и курили свои отвратительные сигары, кто-то танцевал, а Лиза с Катей медленно шли по дорожке вглубь парка. Цвели георгины и рододендроны, в фонтанах журчала вода.
— До сир пор не пониманию, как вы решили купить этот дом. Ведь ни ты, ни Алексей не любили Лондон, — сказала Катя.
— Мы и сейчас не особенно любим Лондон, но мы любим этот дом, здесь все стало налаживаться между нами, — Лиза до сих пор с теплом вспоминала первые недели, проведенные в поместье, и пусть Алексей еще страдал от боли, а она переживала последние месяцы беременности, именно здесь они поняли, что могут быть счастливы друг с другом. Здесь он рассказал ей о своем прошлом, здесь предложил стать его женой, сюда они принесли своего сына.