Танец стихий
Шрифт:
– Любимая… – раздался его тихий шепот, больше похожий на дуновение ветра.
Яркая вспышка ослепила меня, и мир вернулся ко мне со всеми зелеными красками шепчущихся сосен, задорным пением утренних птах, как будто и не было ничего.
– Было, – прошептала я, пребывая в полной растерянности. – Ну уж нетушки – было!
Что с ним произошло: почему он беспомощен, кем он повержен. Миллион вопросов крутились вокруг меня, как пчелы. Каждый причинял боль и ввергал меня в панику.
– Спокойно, Мел, – попыталась я себя образумить. – Он жив,
Быстро натянув одежду прямо на мокрое, щедро облепленное шершавым песком тело, я побежала, не осознавая, что делаю. В голове с быстротой молнии прокручивались какие-то слова. И не успевала я их осознавать, как они бесследно исчезали, словно мыши при виде ловчей кошки. И только одна мысль, вполне понятная и ясная, родилась в моей голове громом среди ясного неба:
– А куда я, собственно говоря, так мчусь? До него мне не добежать, даже если я буду всю жизнь наматывать круги по планете.
Представив вытоптанную мною дорогу, опоясывающую Землю наподобие второго экватора, я усмехнулась, и огляделась. Полянка, где закончился мой бешеный кросс, была совсем небольшой и окруженной темными соснами. Похоже, я убежала далеко в лес, даже этого не заметив. Вот что значит мчаться сломя голову, не разбирая дороги. Хорошо хоть, что не повстречалась лбом с одним из этих монументальных стволов многолетних елей.
Перед моим внутренним взором опять встало увиденное мною не так давно. И шепот: «Любимая…», ножом полоснул по моему сердцу.
По щекам потекли горькие слезы бессилия, из-за которых окружающий пейзаж принял облик зеленого пятна различных оттенков. Как будто из самой души вырвалась старая песня:
Мир без любимого,
Солнце без тепла, птица без крыла!
Под аккомпанемент своего голоса я закружилась по полянке, вкладывая всю свою любовь в песню:
Край без любимого,
Горы без вершин, песня без души!
И вдруг мое зрение отметило какое-то движение в мельтешении зеленых пятен. Скорее даже не зрение, а какое-то другое чувство подсказало мне, что я не одна. Я резко остановилась и инстинктивно приняла боевую стойку: мало ли какие маньяки бродят по нашим лесам.
Глава 6
Да вот так вот… такой веселенький столбняк. Я стою на еле заметной тропинке, которую окружают исполинские деревья. Ветви с сочными багровыми листьями начинались метров в пяти от земли, а верхушки щекотали синевато-серые облака. Я почувствовала, что рядом кто-то есть, но никого не видела.
– Паранойя, паранойя! – нервно хихикнула я, и, сжав в маленьком карманчике недавно приобретенный баллончик со слезоточивым газом, заорала как можно более грозно. – Эй, кто там прячется в лесу?
От звука моего голоса казалось даже ветер оторопел, потому как все звуки стихли. Да нет, не паранойя, решила я изменить себе диагноз, а манька-догонялка, то бишь
– Выходи, а то газовым пистолетом воспользуюсь! – дрогнувшим голосом добавила я.
Пистолет звучит более грозно, чем баллончик, решила я, может, маньяк сам испугается?
Но тут загадочный преследователь все-таки решили поберечь мне нервы.
– Не надо в глаза мне бить тестомётом! – испуганно прорычал рядом стоящий красный куст, что шевелился вне зависимости от ветра. – Я и так все верну!
Я, взвизгнув, отскочила в сторону, когда из кустов вывалилось существо, которое я поначалу приняла за медведя. Но мохнатик оказался в подозрительно знакомых красных шароварах, похожие я видела некогда на добром Дике.
– Ку-ку, – растерянно протянула я. – Еще один пацак!
И тут до меня, наконец, дошло: красная листва, белесое небо, мохнатики, скачущие по багровой траве… Я наконец снова здесь! Да еще в славное теплое время соты, которое местные кличут ревень. Еще раз взвизгнув, теперь уже от восторга, я схватила мохнатые лапы звероподобного вала и закружилась с ним в круговороте дикой пляски радости.
Но потом, разглядев абсолютно круглые от ужаса глаза вала, я решила повременить с подобным проявлением своих эмоций:
– Ты кто, чудик? – ласково протянула я, отпустив густую шерсть вала: тот сразу отпрянул в прикрытие куста. – И откуда? Из Валрада?
– Я все-все верну! – проскулил тот, не вылезая из-под куста. – Прямо сейчас побегу к Дику и все отдам! И прощения попрошу! И ничего больше брать не буду!
– К Дику? – переспросила я. – Ладно, значит, нам по пути. Проводи меня к нему, а то я тут не очень-то в местности ориентируюсь. Тебя как звать-то, пацак?
– Я не пацан, – обиделся валл. – Я взрослый! Зовут меня Бак.
Он все-таки нехотя вылез из кустов, в густой шести застряли багровые листья, напоминая мне осенние болота с россыпью клюквы. Ну что ж, назвался взрослым – надо соответствовать, хотя валл был примерно в два раза ниже Дика и не такой еще круглый. Да и шесть не торчала свалянными колтунами, а была еще вполне еще гладкой и блестящей. Из всего этого, да еще и из поведения существа, я заключила, что передо мной, скорее всего, подросток. Вслед за собой пацак вытянул из упругих ветвей красные шаровары и запихал их в большой холщовый мешок.
Похоже, Бак вполне осмелел, поскольку даже попытался обнюхать меня, за что получил по любопытному носу. Но это наглого вала не смутило: мальчишка махнул лохматой рукой, сметая с влажного темного носа приставшие песчинки:
– Фух, – восторженно рыкнул он. – Он тебя пахнет морем! Садись на меня, я быстро побегу, а то будем плестись до заката.
Я растерянно моргнула: каким морем? Хотя, что я знала о здешних запахах моря, воды, рек, как и о существовании всего этого? Может, просто-напросто песок есть только там, где море? Или пахнет рыбой… интересно, здесь есть рыба?