Танец убийц
Шрифт:
— Давайте посмотрим, какие наказания меня ожидают.
Равнодушно прочла она список. Все просили о помощи, вернее, ждали чуда. Одна просила освободить сына от армии, вдова ходатайствовала о пенсии, другие — устроить племянника в военную академию или принять брата на государственную службу. Молодые выпускники школ считали ниже своего достоинства идти по стопам своих отцов и становиться земледельцами, скотоводами или ремесленниками. Все стремились стать государственными служащими, но число мест в министерствах и префектурах было ограниченно, и никто, даже королева, не мог
Рискованное указание Александра просто закрыть в Сербии десять гимназий не привело к заметному улучшению ситуации. Школы продолжали выпускать все больше молодых людей, которые не хотели и слышать о работе в сельском хозяйстве, но не находили никакой работы в учреждениях. И каждый молодой человек, получивший отказ, присоединялся к непрерывно растущему числу недовольных. В других странах ключом к прогрессу было образование масс; в сумасбродной, неуправляемой Сербии образование только усиливало хаос. «Как же так получается, — размышляла Драга, — что изучение латинских глаголов, закона всемирного тяготения Ньютона или истории Тридцатилетней войны превращает послушных сербов в воинственных радикалов?»
В странах западнее Дуная в банках, на фабриках, в торговых домах, в больших и маленьких магазинах трудились миллионы клерков, кассиров, бухгалтеров, продавцов и управляющих, в то время как у сербских выпускников, с трудом получивших образование, был только один выбор: попытаться поступить на службу в государственное бюро — или без конца слоняться в парке Калемегдан и в тени дубов читать скачущим по веткам воробьям шиллеровское «Кольцо Поликрата».
— Давайте начинать, Милица, — вздохнула Драга. — Интересно, что они ожидают от меня сегодня.
Полдень
— Что на этот раз у нас новенького, Мика? — спросил генерал. Это был действительно день сплошных неприятностей.
— Генерал Цинцар-Маркович просит безотлагательно аудиенции у короля, — доложил Наумович, едва переводя дыхание.
— Ей-богу, когда такое слышишь, можно подумать что турецкая армия стоит у ворот. Что же ему надо?
— Этого он не сказал.
Когда король встает поздно, как, например, сегодня, разговор с премьер-министром может поломать весь дневной график.
— Где он?
— Ждет в моем кабинете, — сказал Наумович.
Мика был уже побрит и одет в свежий мундир, но неважный вид его оставался неизменным. Лаза подумал, как может человек так постареть за одну ночь.
— Почему Вы не доложили о премьер-министре прямо королю? Зачем Вы прибежали ко мне?
— Потому что король не желает его принимать. Его величество распорядился ни в коем случае не впускать премьер-министра, если он придет. — Наумович выглядел совершенно несчастным. — Я просто не знаю, как мне быть.
— О чем тут особенно думать? Скажите премьер-министру, чтобы он шел домой.
— Он говорит, что не сходя с места подаст заявление об отставке, если король его не примет.
— Вполне возможно, ему придется это сделать и в том случае, если король его примет. Александр назначит новый кабинет. Это и так происходит каждые пару месяцев.
Тем не менее Лаза встал, испустил тяжелый
Цинцар-Маркович, генерал и премьер-министр, застыв, словно памятник самому себе, безмолвно сидел в кресле, которое предложил ему Наумович. Высокого роста и приятной внешности, во многом он напоминал покойного короля Милана, не обладая, правда, его шармом. Будучи старше Лазы по возрасту и положению, он приветствовал того легким кивком. Только по нервному подрагиванию усов Цинцар-Марковича можно было догадаться о его недовольстве.
После нескольких общих фраз, на которые премьер-министр отвечал ледяными «да» или «нет», Лаза сказал:
— В настоящий момент на приеме у короля наш посол в Болгарии Павел Маринкович. Но я посмотрю, что смогу для Вас сделать.
— Я знаю, кто такой Маринкович, — проворчал премьер-министр. — Я сам его назначал. — Он вынул часы. — Я даю Вам ровно одну минуту, генерал. Или Вы доложите обо мне королю, или я войду к нему без доклада.
Если он надеялся сбить Лазу с толка, то должен был разочароваться.
— Это бы Вам ничего не дало. Вы сами прекрасно знаете, как строго требует его величество соблюдения придворного этикета.
— Здесь не двор королевы Виктории!
— Совершенно верно. Но тогда Вы были бы не генерал Цинцар-Маркович, а граф Балфур [34] .
Не дожидаясь ответа премьер-министра, Лаза направился в прилегающую комнату, где происходили обычно заседания кабинета, а иногда и неформальные небольшие приемы. Стены комнаты были украшены картинами героического прошлого Сербии кисти Влахо Буковача [35] . Из узкой щели задернутых гардин падал луч света на мраморный бюст королевы Драги. Лаза непроизвольно сравнил нежный улыбающийся лик бюста с испещренным морщинами лицом королевы, которую видел сегодня утром.
34
Артур Джеймс Балфур (1848–1930) — граф, премьер-министр Англии в период 1902–1905 гг. (Примеч. перев.)
35
Влахо Буковач (1855–1922) — хорватский художник. Жил и работал в Париже. Профессор Академии искусств в Праге с 1903 по 1922 г. (Примеч. ред.)
Двустворчатая дверь в зал аудиенций, обставленный на турецкий манер перетянутыми шелком диванами и отделанными перламутром банкетками, была открыта настежь. Возбужденный, переходящий временами на крик, король говорил для обстановки комнаты, предполагавшей доверительное общение, слишком громко и резко. Павел Маринкович, элегантно одетый мужчина за тридцать, постоянно поворачивался, чтобы оставаться лицом к королю. Александр оборвал себя на полуслове, увидев входящего Лазу. Адъютант поклонился, подошел ближе и сделал еще один поклон.