Тангейзер
Шрифт:
– Всю жизнь подкупали начальство, а сейчас возжелали самого Господа подкупить?.. Что за дураки…
Действительно, дураки, подумал Тангейзер, но в это время и к нему с Эккартом подошел один, зыркнул люто, стараясь выглядеть огромным и страшным.
– Ну, чего замер?.. Раскрывай сумку!
Тангейзер строгим взглядом приказал Эккарту не двигаться, а сам сказал смиренным голосом:
– Отпустите нас, братья во Христе… Мы идем в Рим, просить отпущения наших грехов тяжких…
Вожак гнусно захохотал.
– Мы
– С нас нечего взять, – сказал Тангейзер, – мы нищие…
– А что у вас в сумках? Золото?.. Ха-ха!
Тангейзер ответил со вздохом:
– Там черствый хлеб, что нам дают сердобольные люди, как подаяние. Но мы и ему рады, ибо смирение – добродетель.
Вожак сказал своим, не сводя взгляда с Тангейзера:
– Смотрите, какой умный!.. И как говорит хорошо… Этого мы оставим себе, будет у нас шутом… А вы все, выкладывайте из мешков все на траву! А мы решим, что оставим себе, что позволим взять.
Один из разбойников ухватил сумку с плеча Тангейзера, но тот прижал ее локтем. Разбойник дернул сильнее, попытался толкнуть, чтобы отпустил, Тангейзер, не двигаясь с места, захватил его шею в локтевой сгиб и сжал со страшной силой.
Разбойник захрипел и повалился на траву. Вожак оглянулся, вскинул брови, посмотрел на Тангейзера.
– Что с ним?
– Сомлел, – ответил Тангейзер, – когда понял, какое святотатство совершает, пытаясь ограбить мирных паломников.
– Что? – заорал вожак. – Сомлел?.. Да он не знает, что это такое!
– Теперь знает, – сообщил Тангейзер и снова строго посмотрел на багровеющего от гнева Эккарта.
– Что? – повторил вожак. Он шагнул к Тангейзеру и вскинул кулак для удара. – Сейчас ты у меня получишь, умник…
Тангейзер с силой ткнул его концом посоха под дых, вожак охнул, перегнулся в поясе и ухватился обеими руками за ушибленное место. Лицо его начало синеть.
Разбойники с ножами в руках бросились к непонятному паломнику, Тангейзер не стал отбиваться посохом, хотя научился еще в детстве, быстро наклонился и выдернул из ножен у вожака его меч, короткий и откованный явно в простой кузнице.
Они не сумели остановиться, а он ощутил прилив звериной ярости, сам прыгнул навстречу. Стальная полоса в руке пошла рассекать воздух, часто вздрагивая в ладони, а за спиной слышался стук падающих на землю тяжелых тел.
Он опомнился, когда услышал со всех сторон испуганные крики:
– Все, все!..
– Остановись!
– Прекрати!
Он обернулся, злой и оскаленный, как загнанный в угол волк, в руке залитый по самую рукоять меч, на зеленой траве в лужах крови пятеро из разбойников, один убегает со всех ног.
Тангейзер проводил его лютым взглядом, можно легко настичь этого дурака и с наслаждением разрубить его до пояса, раз уж никакие доспехи не мешают,
– Мерзавцы.
Эккарт смотрел на него с восторгом.
– Мой друг, – сказал он с чувством, – я представляю себе ваши подвиги в Святой земле, когда вы освобождали Гроб Господень из рук неверных!
Тангейзер не стал повторять, что Иерусалим был получен мирным путем, им все как о стену горохом, просто не хотят такое понимать, лишь покачал головой.
– Не люблю убивать…
– Вы не убили, – возразил Эккарт, – а покарали! Это деяние просто свято!
К ним робко приблизился староста паломников.
– Ты не просто певец греховных песен… не так ли?
Тангейзер ответил с горечью:
– Теперь только паломник, как все мы. Только грехи мои весьма тяжки, очень тяжки.
Староста проговорил подрагивающим голосом:
– Да ты говорил, я помню. Но половина твоих грехов будет прощена… за богоугодное дело защиты невинных и безоружных. Хотя, конечно, добавится грех убийства во гневе…
Тангейзер ответил с тоской:
– А как иначе? Без гнева я и мухи не убью.
Староста вздохнул, развел руками.
– Не знаю. Я говорю только то, что понимаю. Убивать нехорошо, но иногда – надо. Только нельзя чувствовать от убийств радость.
Тангейзер нагнулся, вытер о траву ладони, на которые попала кровь.
– А чувствовать радость, спасая людей?
Староста подумал, вздохнул.
– Нужно идти в Рим. Святой папа римский сумеет ответить на любые наши вопросы.
Глава 15
До Рима осталось два-три дня пути, всех сжигало нетерпение, а один из паломников, с той скромностью, что паче любой гордыни, начал рассказывать, что Вечный город был основан двадцать первого апреля семьсот пятьдесят третьего года до рождения Христа братьями Рэмом и Ромулом, но Тангейзер сомневался, что дата известна с такой точностью. Теперь он, после близкого знакомства с императором Фридрихом и его окружением, и сам научился во всем сомневаться и все подвергать сомнению.
Однако город, судя по рассказам, в самом деле вечный, потому что какие бы бури над ним ни проносились, как бы его ни разрушали варвары и вандалы, но он возрождался, как Феникс из пепла, и снова правит миром, но уже не мечом римских императоров, а властью более могущественной – властью Господа.
Усталый не столько от дороги, как от сомнений и терзаний, он брел, опустив голову, пока справа и слева не послышались радостно-потрясенные восклицания.
Он поднял голову и оторопел: впереди чуть внизу раскинулся исполинский город, дорога идет к нему, впереди высокие каменные ворота без створок, но стены нет, дорога проходит прямо под ними…