Танго алого мотылька
Шрифт:
«Ну».
«О чём ты думаешь перед сном, когда откладываешь в сторону телефон и поворачиваешься лицом к стене?»
Кирстин подавилась слюной и закашлялась.
«Что за идиотский вопрос?» – тут же спросила она.
«Не менее идиотский, чем твой. Если мне сорок – я тебе этого не скажу. Если четырнадцать – тоже. Так что считай, что мой возраст подходит для тебя на все сто».
Кирстин отложила телефон в сторону, лёгкая обида терзала её. Орландо попытался проникнуть куда-то глубоко – куда она не хотела пускать ни его, ни кого-то
Воспоминания о встрече, случившейся в предрождественские дни в магазинчике в Глазго, уже стали стираться из памяти – но теперь, когда Орландо снова напомнил ей о них, отозвались в сердце тоской.
Конечно, что прошло, то прошло. И вряд ли это знакомство могло бы вылиться во что-то большее… Она, в конце концов, вообще не имела никаких оснований считать, что случайно попавшийся ей на глаза красавчик – заинтересовался бы ей.
Отключив мобильный, Кирстин принялась сосредоточенно писать, а когда спустя двадцать минут лекция подошла к концу, и они с Лоуренсом перебрались в зал для практических занятий по скульптурному мастерству, Кирстин сразу поняла, что будет сейчас лепить – тонкие руки с аккуратными пальцами и чуть квадратными ногтями. Вытянутые и согнутые, будто крылья птицы, готовой сорваться в полёт.
Кирстин так увлеклась, что не заметила, когда прозвенел звонок.
– Хорошо, – констатировал профессор Огилви, и Кирстин вздрогнула, теперь только сообразив, что они остались вдвоём, – большой шаг вперёд.
– Спасибо, сэр, – машинально ответила Кирстин, пытаясь отыскать взглядом Лоуренса в пустой аудитории.
– Я его отослал, – ответил на её мысли Томас Огилви, – хотел попросить тебя задержаться на пару слов.
Кирстин кивнула.
– Есть небольшой заказ, – Огилви повернулся к ней спиной и, подойдя к кафедре, достал оттуда стопку фотографий и протянул их Кирстин.
Та взяла стопку в руки и принялась листать.
– Где это? – спросила она. Фотографии изображали, похоже, Эдинбургский замок, но на других листках находились репродукции старинных гравюр.
– На Квинсферри-род предлагают поставить памятник королю Брюсу. И не спрашивай, как связаны Брюс и Эдинбург.
– И не думала, – Кирстин вообще знала национальную историю не так хорошо, чтобы судить о подобных вещах.
– Нужно сделать эскиз. Набросай, а я подправлю финальный вариант.
Кирстин кивнула.
– Оплата как всегда?
Огилви кивнул.
– Есть ещё кое-что, – после паузы сказал он. – Прошлая серия рисунков в дело не пошла.
Кирстин пожала плечами, её не волновало, куда девается результат её работы, если ей исправно платили за неё.
– Зато они попались на глаза моему приятелю, он планирует издать альманах: «История, которая не сбылась». У тебя нету ещё черновиков?
Кирстин замешкалась. Это был переход на какой-то новый этап.
– Простите… вы хотите их опубликовать?
– Ну да, чего добру пропадать?
– А под чьим именем, если мне будет позволено задать вопрос?
– Кирстин, –
Кирстин помолчала.
– Я поняла, – сказала она, – постараюсь поискать. Или скажите, что конкретно вас интересует – возможно, возьмусь нарисовать.
Продолжая улыбаться, Огилви кивнул.
– Ну, вот и хорошо, – он хлопнул Кирстин по плечу. – Поторопись, Макгрегори не любит ждать.
Рей перекинул нож в левую руку и нанёс по мишени очередной удар.
В часы с трёх до пяти его не беспокоил никто – даже Майкл старался лишний раз не заходить, потому что чем бы ни занимался Рей за закрытыми дверями спортзала, случайно попавший под руку мог основательно получить этим предметом по башке.
Рей любил опасные игрушки. С двенадцати лет, когда раскладной нож Брюса впервые оказался в его руках, он увлекался борьбой, стрельбой и всеми остальными способами навредить ближнему своему, которые большинство мальчишек любили не менее, чем он, но о которых, тем не менее, могли лишь мечтать.
Некоторые из них – кикбоксинг, например – служили не только развлечением, но и хорошим способом поддерживать себя в форме и сохранять нужный размер. Другие пристрастия – такие, как стрельба – Рей мог объяснить настигавшей его время от времени потребностью защитить себя. Но некоторым – нож или спортивный самолёт – практического смысла он даже не пытался искать.
«Я делаю то, что хочу – потому что могу», – так он говорил, если кому-то хватало ума задать ему соответствующий вопрос. Впрочем, среди его друзей большинство знало, что многие вопросы вообще лучше держать при себе.
Например – не слишком ли много прибыли приносит единственное, что подарил ему отец для строительства самостоятельной жизни – расположившийся в Дубае отель, или – не хватит ли ему на сегодня пить. Определённо, вопросы из серии: «Почему ты любишь то… а не то…» – относились к их числу.
На сей раз Майкл, однако, в приёмной долго ждать не стал. Он спешил – потому что и человек, который спровоцировал его приезд сюда, не любил ждать.
Дверь открылась, и нож воткнулся в стену справа от его головы. Майкл даже не дёрнулся, а Рей лишь улыбнулся краешком губ и, свободной походкой направившись туда, где застряло его оружие, легко произнёс:
– Извини. Но перед тем, как войти – нужно стучать.
– Я не хотел тебя прерывать, – Майкл устроился на подоконнике и, выглянув в окно, стал делать вид, что смотрит, как падает снег.
– Если бы не хотел – ты бы не прервал.
Рей взболтал в блендере фреш из мяты и маракуйи и, перелив в высокий стакан, подошёл к нему. Сделал глоток.
– Говори, раз уж пришёл.
Майкл достал пачку сигарет и попытался было закурить, но и сигарета, и зажигалка тут же полетели в ведро.