Танго для двоих
Шрифт:
— Я бы поспала.
— О'кей. — Запечатлев на ее щеке нежный поцелуй, он подтянул вязаный шерстяной платок и закрыл ее до подбородка. — Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне в офис. Ладно?
Голова Кэт неподвижно лежала на спинке дивана.
— Кэт? — Он решил, что позже позвонит. Просто чтобы проверить, как она себя чувствует. Даже если это приведет ее в ярость.
Поднявшись, Джей Пи кое-что вспомнил.
— Эй, Кэт. — Он потянул ее сумку. — Твой рецепт. Я бы мог сам…
— Нет!
Она вскочила с дивана и вырвала
— Почему нет?
— Потому что я сама могу пойти в аптеку.
Едва ли не истерика в голосе. Такого тона он давно не слышал, даже когда ей было совсем уж плохо.
— Кэтлин, в чем дело?
— Ни в чем.
— Но ты в бешенстве.
— Я не в бешенстве. И кстати, перестань так меня называть! Отныне я снова Кэт Кайли. И если это тебе не нравится, то дверь вон там.
В ее голосе уже не было прежней истерики, и Джей Пи почувствовал первый укол гнева. Но сдержался.
— Хорошо, Кэт, почему бы тебе не сэкономить на большой драке и просто не объяснить мне, что тебя так рассердило?
— Почему бы тебе не перестать опекать меня, Харрингтон?
— О чем ты?
— О твоей позиции, Харрингтон. Бедная маленькая Кэт, бедная маленькая овечка, сбилась с пути…
— Я никогда…
— Ах, нет? — Только страх мог заставить ее говорить такие ужасные вещи, ужасный страх; а она знала, на какие кнопки нажимать. — И твоя фантастическая машина, и твоя блондинистая зазнайка-редактор, и твоя шикарная квартира. Мистер Большой Стрелок торопится помочь мне, бедненькой. Ну так позволь сказать тебе, Джексон, я и прежде обходилась без тебя. И мне было гораздо лучше, чем сейчас.
В серых спокойных глазах Джей Пи Харрингтона она увидела гнев и боль. Но не предупреждала ли она его об этом?
— Кэт, я старался помнить, что ты нездорова, но предупреждаю — ты перегибаешь палку.
— Да, закончим на этом.
— Закончим что? Будь осторожнее, Кайли. Больна ты или нет, мне остается только принять твои слова всерьез.
— Тогда позволь мне внести полную ясность. Давай простимся. Прямо здесь и прямо сейчас.
— Ты хочешь порвать отношения со мной, потому что я пытаюсь помочь тебе достать таблетки? Извини, Кайли, но даже для тебя это слишком безумно.
— Хватит играть в игрушки, Харрингтон. Ты знаешь, о чем я говорю.
— Играть в игрушки? — Он глубоко вздохнул. — Забавно слышать это от тебя. Я не из тех, кто играет в игры, как ты. Это ты вечно недовольна. Никто не должен мешать твоей работе! Никто не должен быть слишком близок! Никто не должен стать объектом увлечения!
— Я объясняла, почему. Ты опять снисходишь до меня, роняешь свое достоинство.
— Нет, Кайли, вот тут ты ошибаешься. Это не поза, не снисходительность, я не гляжу на тебя сверху вниз. Это ты сама смотришь на себя свысока. Никто не думает «бедная, несчастная Кэт Кайли». Никто, кроме тебя самой.
— Ложь!
— Разве? Ты так уверена, что тебя все хотят обидеть, что торопишься удрать
Повисла долгая пауза. И дело было не в обиде. Дело было в том, что он прав. Абсолютно.
— Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же.
Не отрывая от нее взгляда, Джей Пи поднялся.
— Если я сейчас уйду, Кэт, то никогда больше не вернусь.
О, Господи! Если бы взять все обратно, каждое обидное слово, попросить прощения! Если бы не гордость и страх…
Кэт молча смотрела, как Джей Пи решительными шагами идет к двери.
— Я не понимаю тебя, Кайли, — бросил он на прощание.
Здесь они сходились — она и сама себя не понимала. Глядя, как уходит Джей Пи Харрингтон, она чувствовала, что готова разрыдаться.
Глава двенадцатая
Он не позвонил ей, и Кэт знала, что не позвонит. Джей Пи был гордым человеком; но весь ужас ситуации заключался в том, что теперь она нуждалась в нем, как никогда. К тому же ее вдруг поразила мысль, что у нее нет близких друзей. Она всегда была слишком озабочена тем, чтобы никого не подпустить близко к своей душе, и вот теперь получила то, чего так упорно добивалась, — она была одинока, абсолютно одинока.
Кэтлин! При виде дочери Франсин просияла, вытирая фартуком потрескавшиеся руки.
— Ты привезла свою награду? Не могу поверить. Я всегда знала, что, если ты уедешь отсюда, удача повернется к тебе лицом.
Удача…
— Ма, мне нужно поговорить с тобой.
— Это статуэтка или памятная пластинка? Знаешь, я помню, когда моя акварель заняла первое место… Старая история, но это, должно быть, в генах…
Кэт больше не могла сдерживаться.
— Ма, я беременна…
Франсин Кайли не упала в обморок. И не закричала. Даже глазом не моргнула. Она только охнула, и в этом возгласе не было упрека. Слишком привыкла к несчастьям, горько подумала Кэт.
— Мне очень жаль, ма. Я знаю, что разочаровала тебя. Я и сама в себе разочаровалась.
И неожиданно для себя самой Кэт разрыдалась.
— Кэтлин, — ласково сказала Франсин. Проводив ее до кресла, она обняла своего ребенка. — Кэтлин, не плачь, пожалуйста. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
От этих слов слезы хлынули еще сильнее.
Нет, похоже, едой дела не решить. Как и церковью. Франсин села рядом с дочерью, утешая.
— Кто он? Как его зовут?
— Джексон Пирс Харрингтон. — Все еще плача, Кэт издала неуверенный смешок. — Если ты можешь в это поверить.
— Ты еще не сказала Джексону Пирсу Харрингтону об этом?
— Нет. — Кэт выразительно покачала головой. — И не собираюсь.
— Кэтлин…
— Ma, я не могу. Неужели ты не видишь? Я не хочу заполучить его таким образом. И ты, и все остальные должны это понимать.