Танго смерти – 3. Удмурт из Медельина
Шрифт:
Так что тот, кто бесстрашно выступил против американской гегемонии и стоит вот уже который год – заслуживает здесь симпатии самых широких кругов населения.
– Путин – настоящий кабальеро. Он достоин уважения, – говорит дон Франсиско.
– Так вот, синьор, одному из ближайших друзей Путина нужна помощь. Скорее даже посредничество.
– Говори.
Я кратко рассказываю историю, это занимает у меня минут пять. Дон Франсиско кивает.
– … вот так вот. Что скажете?
– Похитители…
– И не просто похитители. За ними может стоять Эрнесто Эскобедо.
– Даже так…
Дон Франсиско погружается в раздумья, я молчу. Деревянные
– Ты – не один из нас, – наконец, говорит дон Франсиско, – но ты знаешь, как мы относимся к похищениям
Я знал. В свое время Пабло Эскобар организовал на свои деньги эскадрон смерти для уничтожения похитителей людей.
– Но Эрнесто Эскобедо… Ты знаешь, кто он такой?
– Сын Паоло Эскобедо.
– Не только. Эрнесто Эскобедо – золотой мальчик, можно сказать, Паоло не хотел, чтобы тот занимался тем же чем и он, он отправил его в Лондон, учиться экономике. И пока он учился, картель Залива, который возглавлял Паоло, практически все потерял, его отжали от границы. Как и многих других.
Я кивнул.
– Зетас.
– Они самые. Отряд профессиональных убийц, который сначала убивал в интересах Картелей, а потом стал убивать в интересах себя самого. Они убили больше двадцати тысяч человек, от их рук погибло столько народа, что начали поговаривать, что это отряд смерти американцев. Никто не убил больше людей картелей, чем они.
Зетас действительно были не из тех людей, которых хотелось бы иметь своими врагами. От их рук пролилось столько крови, что в некоторых городах стали создавать отряды самообороны против Зетас, а в некоторых местах стали принимать радикальный ислам. Зетас исповедовали культ Санта-Муэрте, святой смерти, и если другие организации могли просто пристрелить врага, на крайний случай пытать газовой горелкой, то эти отличались нечеловеческой жестокостью. Они приносили людей в жертву Санта-Муэрте – рубили на куски, отрезали головы, сжигали заживо, вешали за ноги и выпускали кишки. По сути, в тех районах, где орудовали Зетас, надо было вводить военное положение и расстрел на месте за бандитизм – тем более опознать Зетас легко, они все делают татуировки. Но мексиканское правительство не могло даже смертную казнь ввести. Армия участвовала в облавах, но всё, что они делали – это передвигались большими группами на пикапах и грузовиках по городам, в которых ночь, а кое-где и день – принадлежали бандитам. Так как сделали бы у нас – окружили город, прочесали по районам и всех, у кого татуировки Зетас, поставили бы к стенке – они сделать не могли.
– Так вот. Странно, но Эрнесто смог победить Зетас. Всего шесть месяцев прошло с того момента, как Эрнесто собрал остатки своего картеля – и до того, как Зетас запросили перемирия. Больше Зетас не тронули ни одного его человека
– Может, он просто примкнул к ним, дон Франсиско? У них достаточно денег, но мало мозгов, тем более с британским дипломом.
– Может, и так. А может, и не так. Эрнесто все боятся.
– Но вы можете помочь с возникшей проблемой?
Дон Франсиско снова выбирает ответ:
– Я наведу справки. И дам понять, что есть люди, заинтересованные в судьбе этой девушки. И не только русские…
– Благодарю вас, дон Франсиско, – я кладу на стол фотографию девушки.
– Не благодари, русо. Мне не нравится эта история. Малыш Эрнесто – не из тех, кто будет связываться с похитителями, похищения – дело рук мелких сошек, а он играет по-крупному.
Медельин, Колумбия. 13-14 июля 2019 года.
Визит Слона… скажем так, – в немалой степени испортил мне жизнь. Это точное определение, ибо я больше не мог вести жизнь стареющего уважаемого человека, встречаться с людьми и делать вид, что я занят чем-то важным – хотя на самом деле я просто доживал остаток отмеренной мне жизни. Визит Слона разом выбросил меня из размеренной буржуазной суеты Латинской Америки – в ледяную высь потайной игры. В которой так трудно дышать, что лишь немногие способны жить так и не задохнуться. Эта способность делает тебя в собственных глазах уникальным, выдающимся – хотя это всего лишь кислородное голодание. Но ты с какого-то момента не можешь без него жить.
Когда ты приходишь в спецслужбу, ты как бы заключаешь договор с дьяволом, получая в обмен на душу тайную власть. Ты никто – но вдруг ты замечаешь, что в зависимости от того, что ты напишешь, сообщишь Центру, меняется политика твоей огромной страны и политики всего мира вынуждены играть по правилам, в составлении которых ты принял непосредственное участие. Ты становишься тенью – но тенью, без которой немыслим свет. И в один момент лишиться всего, когда ты уже привык к своему тайному могуществу, стать одним из тех, кто просто ходит на работу, ремонтирует свой дом, растит детей, платит за кредиты – это невыносимо. И ты сам жаждешь возвращения в Игру – хотя и ненавидишь ее, хотя и понимаешь, сколько боли и страданий она причинила тебе и другим людям.
Я завидую Ларе. Ее правда проста, в чем-то даже примитивна – но это именно правда, какой она должна быть. Она искренне считает, что если она просто скажет правду, если она будет делиться с читателем, то все сразу встанет на свои места, и жить станет лучше. Она и представить себе не может, что есть правда, которую лучше не знать. А есть и такая, которая хуже любой лжи.
Время почти полдень. Я сижу на втором этаже в израильской клинике и жду приема у двери, на которой нет ни таблички с именем врача, ни его специальности. Это для того чтобы достопочтенные синьоры могли заходить в эту дверь не позорясь. Здесь принимает сексопатолог, консультирует тех, у кого проблемы, в чем ни один синьор, конечно же, не признается даже под пытками. По странному стечению обстоятельств – почти на то же время назначено и дону Франсиско – ему дальше по коридору, у него проблемы с сердцем.
Израильская клиника открылась недавно, но пользуется популярностью – у израильских врачей хорошая репутация по всему миру. В Латинской Америке уважают их и почему-то еще немецких врачей. А вообще – Израиль, несмотря на свои крошечные размеры – в Латинской Америке представлен довольно широко, здесь есть израильские врачи, телохранители, банки. Как видно, влияние страны зависит не от размеров, как когда-то считали у нас. Мол, если нет рынка в триста миллионов потребителей, то и делать нечего.
По коридору идет дон Франсиско в сопровождении телохранителей. Я киваю – тогда он останавливается и делает знак телохранителям, чтобы оставили нас. Один идет в конец коридора – другой в начало.
Дон Франсиско тяжело дышит.
– Знаешь, русо, – говорит он, – есть придурки, которые считают, что старость – это не состояние тела, а состояние души. Их бы сейчас сюда… Ненавижу это.
– Что именно, дон Франсиско?
– Когда твое тело предает тебя. Когда ты знаешь, что скоро умрешь… только не говори глупостей, русо. Ненавижу враньё.