Танго смерти

Винничук Юрий Павлович

Ежедневно вместе с бомбами, сеющими смерть и руины, они разбрасывают листовки, которыми подстрекают вас выступить против польской армии. Украинцы! Немцы бомбардируют и грабят наши и ваши села, хозяйства и поместья. Убивают наших и ваших женщин и детей, рушат костелы и церкви. Отомстим же сообща за наши общие обиды, станем плечом к плечу».

Пока русские еще далеко, немцы любой ценой пытаются взять город, используя просьбы и угрозы, в последнем ультиматуме говорится, что если до полудня 19-го Львов не сдастся, он будет уничтожен штурмом. Но наши на это внимания не обращали и двумя батальонами атаковали с Цетнеровки и Погулянки, отбросив немцев к Сихову, а также выбили их из Збойска.

19

сентября. Большевистские самолеты тоже сбросили листовку:

«Солдаты! За последние дни польская армия была окончательно разгромлена. Солдаты городов: Тернополь, Галич, Ровно, Дубно в количестве более 6000 добровольно перешли на нашу сторону. Солдаты, за что и с кем вы воюете? Зачем рисковать своей жизнью? Ваше сопротивление бесполезно. Офицеры гонят вас на бессмысленную бойню. Они ненавидят вас и ваши семьи. Это они расстреляли ваших делегатов, которых вы послали с предложением капитуляции. Не верьте своим офицерам. Офицеры и генералы – ваши враги, они хотят вашей смерти!

Солдаты! Бейте офицеров и генералов! Не слушайте приказов ваших офицеров. Гоните их с вашей земли. Смело идите к нам, вашим братьям, в Красную армию. Здесь вы найдете внимание к себе и заботу.

Помните, что только Красная армия освободит польский народ от несчастий войны, и вы получите возможность начать новую жизнь.

Командующий С. Тимошенко. Украинский фронт».

– Ну вот, радуйся, – улыбается мне Ясь. – Твоя украинская армия приближается.

– Такая же моя, как и твоя, – огрызаюсь я.

«Dziennik Polski» описывает, какое негодование выразила французская пресса по поводу советской агрессии, а неутомимый «Wiеk Nowy» подкинул еще одну успокоительную пилюлю: «Польская армия идет в наступление… Италия, Югославия, Венгрия и Румыния объявили войну Германии». Город с жадностью проглатывает любую обнадеживающую информацию, львовские газеты напоминают тот легендарный оркестр, который не прекращал играть бодрые мелодии до последних минут «Титаника».

В ночь с 18 на 19 сентября передовые части советских моторизованных войск и танков вышли на Лычаковскую рогатку со стороны Винников, Львов готов начать войну на оба фронта, восточную границу города лихорадочно укрепляли, чтобы отразить любую попытку советов ворваться в город. А между тем и немцы подходят с юга в направлении Винников, а через некоторое время обе армии останавливаются, словно собираясь с силами перед яростной схваткой, в воздухе нарастает тревога и неопределенность.

Ясь сообщил еще одну неутешительную новость: генерал Лянгнер, предвидя, что Львов скоро будет взят в плотное кольцо, сказал, что остается одно – прорываться в Венгрию.

– Но как же все это организовать? – сокрушался Ясь. – За день этого не сделаешь, нужно все подготовить, и только потом можно прорываться ночью.

– Это вам, – сказал Вольф, – а нам как быть?

– Разойдетесь по домам. Гражданским ничего не угрожает.

– Почему бы и тебе не сделать то же? – спросил Йоська, отмывая бензином мазут со своих длинных пальцев.

– Я не дезертир. Пойду вместе со всеми.

– Далеко вы не уйдете, – сказал я. – Вы ведь все пешие, а у этих полно техники и самолетов. Уже и советы сегодня летали над городом.

19 сентября. Утром Ясь нам сообщил, что на Лычаковскую рогатку прибыли большевистские офицеры и предложили переговоры руководству польской армии, а он должен вести машину, в которой поедут генерал Лянгнер, полковники Раковский и Рызинский, которого мы называли Рысью.

– Едем мы на Винники, – рассказывал потом Ясь. – Про езжаем мимо уймы броневиков и толп русских военных. Смотрят на нас, как волки. Глаза злые, нехорошие, рожи какие-то угловатые, как из камня вытесанные. За Винниками видим группу их офицеров. Навстречу нам

выходит какой-то коротыш в танкистском шлеме. Полковник Иванов. Ну и полковник Раковский спрашивает: «Зачем вы пришли?» А тот просто оторопел: «А вы что – газет не читали?» – «Нет, газет не читали, потому что город окружен и газеты до нас не доходят». – «Так, может, радио слушали?» Это он так издалека намекает на речь Молотова, которую мы, ясное дело, слышали и листовки их об освободительном походе читали, но наши ответили: «Нет, радио у нас не работает, потому что немецы разбомбили электростанцию. Ничего не знаем. Так зачем вы пришли?» И тут полковник Иванов говорит – вы не поверите: «Мы пришли бить немцев, будем вместе с вами воевать против них». А полковник Раковский: «Люкс! Сейчас покажем вам карту, как расположились немцы и как лучше было бы нанести по ним удар». – «Но мы бы хотели войти в город». – «Это невозможно. Нас на это не уполномочили. Кроме того, это ни к чему. В городе негде разместить такое количество людей и техники. Повсюду баррикады, не хватает воды. А немцы только вокруг города. В самом городе их нет». Одним словом, на этом и разошлись.

А дальше началась какая-то странная игра, обе армии пытаются пробиться в город, стреляют и те и другие, немецкие бомбы падают в центре города, а советские зенитки стреляют по немецким самолетам.

20 сентября. Поздним вечером два советских танка неожиданно открыли огонь по баррикадам на Лычаковской и начали стрелять по домам, зазвенели стекла, стали раздаваться крики, потом они двинулись на баррикады и, раздавив их, как орехи, развернулись и отошли назад. Это всех не на шутку взволновало, потому что оказалось, что наши наспех возведенные баррикады ничего не стоят, но какова была цель этой демонстрации – неизвестно.

И в тот же вечер «Ilustrowany Goniec Wieczorny» уже не принес нам радостных вестей о каком-то там франко-английском наступлении на Западном фронте или о том, что Америка предъявила ультиматум Германии, ничего такого, только пожелание: «Пусть уныние и отчаяние не подрежут ваших крыльев».

21 сентября. В четверг появились последние номера львовских газет. «Армия приняла решение продолжать оборону Львова», – писали они. В пять пополудни на переговорах с Лянгнером большевики обещают пропустить польское войско на Румынию при условии, что генерал подпишет капитуляцию, а войско должно выходить с оружием и бросать его в указанном месте. Но генерал, отметив, что сдает город русским лишь потому, что они славяне, не согласился:

– Нет, войско не сложит оружия к вашим ногам, а оставит его там, где стоит. И выйдет сюда без оружия.

Правда, войско разделят – старшие офицеры выедут машинами, младшие пойдут по Лычаковской, а потом свернут на Сихов, чтобы направиться в Румынию, а рядовые – другой дорогой. Русские спешат и быстро соглашаются на предложения польского командования.

22 сентября. Настал черный день для Львова. Пополудни вступили в город большевики, а вслед за регулярными войсками вошли и бравые ребята из НКВД.

19

На следующий день ему позвонили из СБУ, и он очень удивился, потому что именно по телефону его когда-то вызвали в КГБ, никогда не присылали никаких повесток, не оставляли следов, а когда у него не было телефона, вызвали повесткой в военкомат. В этот раз тоже позвонили и предложили встретиться, он сказал, что больше не принимает приглашений по телефону, пусть приглашают письменно, мужской голос сначала удивился, а потом упрекнул, что раньше он не артачился и приходил по телефонному звонку.