Танго втроем
Шрифт:
— Я держу тебя, старина, в стратегическом резерве, — усмехнулся Шувалов. — Пущай, думаю, молодые шуршат, а мы с Петром будем тылы обеспечивать… Вот… Индюк тоже думал… Короче, ни хрена такой расклад не выходит.
— А в чем проблема, командир?
— Проблема? — Шувалов поскреб затылок. — Нехватка рабочих рук. Обрезали по самое… А спросят, как с больших! Ну да ладно… Ежели Мерлон не влезет в мои текущие дела и задумки, то мы с тобой парно уже этой ночью прошвырнемся…
Шувалов на какое-то время задумался.
— Я весь внимание,
— Не по местным кабакам и даже не по девочкам…
— Тю… На черта они нам со своим СПИДом!
— Есть у меня мыслишка наведаться в Дачный.
— В точку, командир, — одобрительно произнес Головня. — Признаюсь, и у меня такая же мысля просквозила.
— Надо нам, Петр, своими глазами все обсмотреть. Разборка, судя по всему, там была жестокая, и, хотя следы наверняка припорошили-присыпали, что-то должно остаться… По соседству с Дачным участок «Водоканала» находится, тоже любопытный для нас объект. И еще надобно бы нам как-то исхитриться и пролезть в коллектор, я тебе о нем рассказывал…
В этот момент сверху, через дверной проем, донесся голос «секретарши»:
— Сергей Юрьевич, вас вызывают на связь.
— Я буду помаленьку готовить снаряжение, — сказал Головня.
— Действуй, Петр! Если все сложится, ночью нагрянем в Дачный. И вновь дала знать о себе Светлана Андреевна. На этот раз ее голос построжел, как у учителки, вызвавшей нерадивого мальца к доске:
— Сер-ргей Юр-рьевич! Вас с-срочно требует Мерлон!!
Глава 6
Часть «гостинцев» сгрузили на стол, то, что не поместилось, складировали на диване. Двое приятелей при том хранили загадочное молчание, ну а Розанова, испытывавшая беспокойство по поводу внезапной отлучки ее «спасителей» и обрадовавшаяся их возвращению, теперь изумленно хлопала ресницами.
Скромно обставленная, но в то же время опрятная квартирка Володи Мокрушина на какое-то время превратилась в филиал престижного итальянского бутика.
— Елена Владимировна, вот это все, — Бушмин сделал рукой широкий жест, — все это — ваше! Если что не так, не обессудьте, мы парни холостые, необученные, может, что и упустили из виду.
— Ну что же вы! — вторил ему Мокрушин. — Разворачивайте, смотрите, меряйте… Чувствуйте себя как дома!
— А мы пока на кухню пройдем, — сказал Бущмин. — Не будем вам мешать.
Они прикрыли за собой дверь, прошли на кухню, закурили. Бушмин уставился задумчивым взглядом в окно, квартира находилась на третьем этаже «малосемейки». Вот по аллее, уставленной с двух сторон щитами с «агиткой», едва ли не вприпрыжку прошел незнакомый с виду летеха, щуплый, похожий на воробушка, видно, еще не потерял служебного рвения; степенно прошествовали к складам АХЧ два крупнотелых прапора, этим здесь служится недурственно; между двумя приземистыми зданиями казарм из красного кирпича виден кусочек плаца, там, очевидно, проводились строевые, в часть прибыл с гражданки
— Помнишь, я тебе рассказывал, как меня выперли из «Балтии»?
— Ты тогда за дамочку заступился перед Казанцевым, верно?
— Да, и нисколько не жалею о том поступке,
— Ну и что? К чему ты ведешь?
Бушмин молча кивнул в сторону закрытой двери.
— Что… Ты хочешь сказать, это была она?
Последовал еще один молчаливый кивок. Мокрушин, чертыхнувшись, поднял с пола выпавшую у него из пальцев горящую сигарету, обдул фильтр, глубоко затянулся.
— Ну и ну, — сказал удивленно. — Надо же, как карта легла. И что теперь?
— Пока сам не знаю, — Бушмин пожал плечами. — Надо будет с ней поговорить, расспросить, что и как, потом будем решать.
До их ушей достигли какие-то странные звуки. Они синхронно переглянулись, пытаясь понять, что происходит за стеной, где они оставили девушку распаковывать предназначенное ей добро.
— Что это с ней? — опять удивился Мокрушин. — Пойдем посмотрим…
Розанова, увидев на пороге комнаты двух парней, смотревших на нее с озадаченным видом, прикрыла рот ладошкой. Но затем не удержалась и вновь прыснула заливистым смехом.
Девушка смеялась столь заразительно, что суровые морпехи вскоре составили ей компанию.
Предмет, вызвавший взрыв смеха, был — дамская шляпка. Розанова все еще была наряжена в одежду «от Бушмина», она ей была, мягко говоря, великовата. Свертки большей частью остались нераспакованными. Сама девушка стояла у шкафа, Мокрушин еще раньше открыл одну из створок, там было большое зеркало.
Мокрушин красноречиво поглядывал в сторону друга — я же говорил тебе! Видишь, как классно смотрится! А если твои лохмотья снимет и приоденется в «Италию»! То-то же!
— Ой, извините… — спохватилась Розанова. — Вы, наверное, подумали, что я дурочка? Это у меня от… нервов.
Па правде говоря, подумал про себя Бушмин, они все нуждались в разрядке. И получили ее — через смех.
Девушка сняла шляпку, встряхнула головкой, поправляя рассыпавшиеся по плечам волосы, вытерла тыльной стороной ладошки проступившие на глазах слезы. В глубине шкафа не вешалке висел парадный китель Мокрушина со всеми, как говорится, регалиями.
— Можно мне посмотреть?
Она легонько провела ладошкой по погону. Четыре звездочки. Капитан — она в воинских званиях разбиралась. Ого… Два ордена, медали… Наверное, боевые награды. И хотя она не разбиралась в достоинстве наград и даже толком не знала их названия, она как-то сразу поняла, что хозяин кителя — человек заслуженный.
— Это ваш китель? — она бросила вопросительный взгляд на Бушмина, затем перевела взгляд на Мокрушина. — Или ваш? Так вы — военные? Морская пехота, кажется, да?
Бушмин усмехнулся одними глазами, посмотрел на хозяина, выкручивайся, мол, как знаешь.