Танкер «Дербент» • Инженер
Шрифт:
Внезапно Гусейн поднялся и стряхнул со стола бутылки. Пошатываясь и шагая по цветным осколкам, он пошел к двери, и навстречу ему двинулась белая армия официантов, угрожающе помахивая салфетками, но у выхода он толкнул одного ладонью, и тот ахнул, ударившись головой о косяк. Гусейн выскочил на улицу и побежал, слыша позади свистки. В пивной Хрулев качался от смеха, хлопая себя по коленкам, Якубов протягивал деньги официантам, упрашивая не делать скандала.
Гусейн уже не мурлыкал тоненько и нежно, как
– Бичкомер!.. Бандюга!.. Галах!..
На перекрестке Гусейн расставил руки, преграждая дорогу заметавшейся в испуге женской фигуре.
– Попалась, Марусь!.. – И, взглянув в побледневшее молодое лицо, вдруг улыбнулся потерянно и печально. – Чего боишься, разве я трону! Эх ты, милая!..
Ярость его внезапно исчезла, сменилась слабостью и покорной тоской. На бульваре он рухнул на скамью и рванул ворот рубахи. Деревья медленно уплывали слева направо, и стволы их купались в осевшей массе тумана.
– Теперь уж, конечно, не поправишь... – сказал он, тяжело ворочая языком, – теперь будут судить... в красном уголке, как тогда... Басов будет судить, ясное дело. Кон-е-е-шно! Ну-к что ж, судите, разве я против? Пож-жалуйста! – Он поднял голову и прислушался к вою сирены. – «Дербент» кричит... Эх, голосистый! Выберут якоря и пойдут... без меня. Очень просто.
В левом кулаке чувствовал он ноющую боль и влажность, словно раздавил что-то живое и липкое. Он поднес к глазам черную от крови ладонь.
«Где это я?.. Бутылки...»
Болела голова, и тошнота подступала к горлу. Еще завыла далекая сирена, и ноги Гусейна похолодели.
«Что это я сижу? Вот и еще сижу... и еще, – считал он мгновения, мучительно вытягивая ноги. – Если подняться теперь же, то можно дойти... Эх, пропаду!»
Наконец он сполз со скамейки и, поднявшись, закачался на длинных ногах, стараясь подавить приступ тошноты.
– Надо дойти, – сказал он громко, – и к Басову... Пройти незаметно. Он же знает, болезнь у меня.
Возле продовольственной лавки под невесом стояли двое. У причала шипели волны в камнях.
– Ты говоришь, что он на бульвар побежал? – спрашивал Басов озабоченно и сердито. – И вы не могли остановить его? Герои липовые!
– Да мы не успели, он как бешеный, – оправдывался Якубов, – официанты и те отступились. Одного он ка-а-ак толканет! Сила у него...
– Смотрите, никому ни слова, – напомнил Басов. – Это не он ли идет, посмотри.
Человек двигался вдоль насосной станции, кидавшей на асфальт черный квадрат тени. Он шел как бы крадучись и в то же время спотыкаясь и загребая ногами. Издали
– Александр Иванович, – позвал он тихо, – мне нельзя на танкер?.. Поним-а-аю!
– Вам надо пройти в мою каюту, – сказал Басов резко, – старайтесь не качаться. Идите вперед.
Они шли гуськом по причалу. Якубов из деликатности отстал немного, сделав вид, что поправляет шнурок ботинка. Ему было жалко Гусейка. На палубе у сходней чернели фигуры вахтенных, крутился и вспыхивал огонек папиросы.
Гусейн выпрямился и пошел по сходням. На середине он потерял равновесие и охнул, схватившись за перила порезанной рукой. На палубе засмеялись.
– В доску! – произнес чей-то голос. – Видали, ребята?
Басов взошел на палубу и остановился.
– Хрулев, – позвал он, – подите сюда!
Матрос подошел, пряча за спиной руку.
– Чего хотели?
– Есть предписание за курение во время погрузки снимать с работы и отдавать под суд. С вами это не первый случай...
– Я потушил. – Хрулев торопливо поплевал на окурок, согнувшись и пряча лицо. – Кого преследуете, а кого покрываете через пьянку, – сказал он дрожащим голосом, – не по совести это!
– Зачем покрывать? – произнес Басов лениво. – Завтра я подам рапорт, и каждый получит свое. Понятно?
– Так я потушил уже...
– А он уже трезвый...
– Последний раз, Александр Иванович, честное слово...
В жилом коридоре было пусто, только снизу, из кают-компании, доносились голоса. Басов вошел в каюту. Гусейн сидел за столом, обхватив голову руками. Он слегка раскачивался, словно перенося нестерпимую боль. Его рубашка, покрытая липкой грязью, пристала к телу; на затылке торчали мокрые косицы волос.
– Вас видел кто-нибудь? – спросил Басов. – У вас кровь на лице. Откуда это?
Гусейн поднял голову и всхлипнул.
– Я подлец, Саша, – заговорил он тихим, трезвым голосом, – загубил свою жизнь и испачкал судно. Зачем ты привел меня сюда?
Он затрясся, перекосил рот и размазал по лицу слезы. Басов вздохнул и присел на койку.
– Слушай, брось ныть, – сказал он нетерпеливо, – у тебя повсюду кровь и еще... ты, верно, блевал? Иди умойся над раковиной.
Он встал, открыл шкаф и вытащил чистую рубашку. Гусейн подставил голову под кран, тер ладонями лицо, громко сопел и вздрагивал. По его голым локтям побежали струйки воды и забарабанили по полу. Он конфузливо подобрал локти и открыл один глаз.
– Рубашку эту долой, – командовал Басов, – наденешь мою пока. Ух, какая ты сволочь, просто удивительно! Пьяную истерику затеял. С чего бы это, интересно? В такое время, когда дисциплина вот как нужна!.. На полотенце... Разве ты товарищ? Дерьмо ты!