Танкер «Дербент» • Инженер

Крымов Юрий

Штурман Алявдин присоединился к матросам, наблюдавшим с мостика за приближением теплохода. Он старался придать себе небрежный, скучающий вид, но глаза его беспокойно блестели.

– Вы бы связались с ними, Володя, – сказал он радисту, – интересно узнать, какая у них скорость.

– Удобно ли? – усомнился Володя.

– Отчего же нет, ведь мы соревнуемся с ними.

Суда поравнялись, и наблюдающим с мостика открылась палуба «Агамали» и спардек, вдоль перил которого неподвижно стояла люди. Неожиданно флаг на корме теплохода дрогнул и скользнул вниз по флагштоку. Толпа на мостике одобрительно загудела.

– Ишь, приспустили, –

торжествовал Карпушин, – за людей нас считать стали! Надо ответить.

От посмотрел на Алявдина, и тот кивнул, Карпушин побежал на корму. С теплохода замахали фуражками, он уже удалялся, заволакиваясь серым дымом. Володя вышел из рубки и подошел к Алявдину.

– Двенадцать узлов, – сказал он разочарованно, – это их прежняя скорость под грузом. Я думал, они достигли чего-нибудь за это время. Оказывается, они успокоились!

– Вчера мы делали двенадцать с половиной, – заметил Алявдин озабоченно, – теперь же порожнем мы идем со скоростью тринадцати узлов. Честное слово, похоже, что мы поведем навигацию!

– Еще неизвестно. Нужно использовать скрытые возможности.

– Какие возможности?

Володя снисходительно поиграл пояском.

– Не были на политзанятиях? Жаль! Мы говорили о стахановцах. Скрытые возможности – это то, что может дать механизм, если он попадет в умелые руки. Возьмем, к примеру, двигатели «Дербента». После выпуска с завода они давали сто оборотов и цилиндры были загружены неравномерно. После регулировки силами команды они дают сто двенадцать оборотов, и теперь только пятый цилиндр слева немного не догружен. Басов говорит, что двигатель еще не использован до конца и мощность его можно повысить. Это и есть скрытая возможность. Басов говорит...

– Не трещите так! Послушайте, Володя...

– Ну?

– Я сам кое-что читал о Стаханове, и мне бы хотелось поговорить с Александром Ивановичем об одном деле.

– Так что ж! Взяли бы да поговорили.

– Он не сердится на меня за то, что я возражал против двадцати пяти тысяч сверх плана? Как вы думаете?

– Пустяки. Он не гордый.

– Послушайте, Володя, – штурман заметно волновался, но изо всех сил старался держаться небрежно, – вот вы там что-то делаете, стараетесь наладить дело и кое-чего вы уже добились. Но в навигации вы ничего не смыслите, а в самом кораблевождении тоже есть скрытые возможности. В частности, у меня явилась неплохая идея... Дело в том, – продолжал Алявдин, – что на пути к Астраханскому рейду мы минуем остров Жилой, оставляя его слева. При этом мы даем большого крюку, потому что прямая трасса лежит по ту сторону острова. Но там мелко, и при осадке в двадцать футов никак не пройти. Однако, когда мы идем обратно без груза, осадка у нас всего шесть футов, если погода тихая и в трюмах нет балласта. И все-таки мы идем по внешней стороне и делаем крюк, теряем на этом минут сорок, не меньше.

– А какая глубина в проливе?

– Семь футов минимум. Вполне можно пройти, если идти порожнем и без балласта. Экономия во времени – сорок минут. Вот вам скрытая возможность, – закончил штурман торжествующе.

– Почему же никто там не ходит? – удивился Володя. – Ведь это так просто.

– Уж не знаю почему... Боятся. Я хочу поговорить с Басовым, и, если он согласится, мы сумеем уговорить капитана.

Алявдин угостил Володю папиросой и побежал изучать карту. Володе предложение нравилось, хотя он и старался казаться равнодушным. Он был озадачен и даже досадовал немного.

Было бы понятней, если бы предложение исходило от Басова, от помполита или от кого-нибудь из мотористов. Володя недолюбливал Алявдина, и все, что он знал о нем, казалось враждебным тому коллективу, который сколотился благодаря соревнованию. Алявдин держался особняком и был как-то пошло развязен. Но сэкономить почти час времени простым изменением трассы! Володе не терпелось сообщить об этом комсомольцам.

Вечером команда слушала в красном уголке радио. Там был Котельников, были и Проценко и Гусейн. Они выслушали Володю без всякого оживления, – видимо, они разделяли его инстинктивную неприязнь ко второму помощнику.

– Когда мы начинали, он руки в карманах держал, – сказал Гусейн раздраженно, – а теперь, когда без него пошло, лезет в драку, засучил рукава. Ему только бы фасон давить, а для нас это дело чести. Ну его к черту!

– Однако предложение дельное, – заметил Котельников вяло.

– Ну и пусть дельное, без него додумались бы...

– Вин на патефоне грае, це его дило, – усмехнулся Проценко, – а у нас робыть треба. Ну его к бису!

Басов вошел и подсел к компании. Перед тем он, одолев бессонницу, поспал несколько часов и был не то чтобы весел, но как-то особенно ровно спокоен, прислушивался к далекой музыке, звучавшей из радиорупора, и, стараясь уловить мотив, подсвистывал.

– Эх, Володя, радист ты мой великолепный! Гармони нет у нас, игрануть бы.

Володя в ответ на шутку улыбнулся, но тут же таинственно забубнил, снизив голос, стал рассказывать о предложении Алявдина. Комсомольцы поглядывали на механика, который с удовольствием затягивался папиросой и легко, без напряжения, слушал.

– Алявдин предлагает идти проливом? – сказал он наконец. – Это что-то сомнительное. Мне кажется, там не будет восьми футов.

– Я же говорю, что это чушь какая-то, – облегченно подхватил Володя. Ему было приятно, что теперь все объяснилось и предложение Алявдина, которого он считал враждебным судовому коллективу, оказалось неудачной выдумкой. – Просто - он трепло!

– Хотел порисоваться, да не вышло, – заметил Гусейн. – Послать бы его подальше...

– Кого это? – спросил Басов.

– Штурмана. Пускай не лезет!

– Вы с ума сошли! – удивился Басов. – Человек дело предлагает, а вы рычите! Обязательно надо обсудить.

Комсомольцы молчали. Володя завертелся на месте, растерянно оглядываясь.

– Да ведь ты же сам сказал.

– Просто я не знаком с навигацией. Алявдин – штурман, ему виднее. Посоветуемся с капитаном, рассмотрим трассу, подумаем. Да что вам так не понравилось, я в толк не возьму? – Он посмотрел кругом с прежним добродушием, но увидел недовольные лица и вдруг как бы осекся, перестал улыбаться, и глаза его затвердели.

– У тебя чутья нету, – пробормотал Гусейн сердито. – Не видишь разве, что это за птица? Он посмеивался над нами, когда мы брались за дело, говорил, что двадцать пять тысяч сверх плана – это бред. А теперь он собирается нашуметь и выскочить вперед своей фигурой. Мелкий он тип, по-моему...

– Э-э, все это какие-то дрязги, – морщась, сказал Басов. – Здесь все свои, и я не хуже вас знаю Алявдина. Но он – штурман, и, пока он на судне, никто не вправе мешать ему принять участие в работе коллектива. Когда он будет пакостить, мы скрутим его или вышвырнем вон! Сейчас он хочет помочь нам, и оттолкнуть его – значит навредить себе.