Танки на Москву
Шрифт:
3
«Где люди? — озирался Турин. — Почему никого нет? Куда делся водитель? Неужели убили?»
За спиной что-то зашуршало. Он резко обернулся — на обочине, почесываясь в лохмотьях, стоял доходяга. «Наверно, так выглядит смерть, — мелькнула мысль. — Выкупил косую да еще три километра тащил на себе».
— Ты пока отдохни, а я схожу на разведку. — Турин решительно направился к блокпосту.
— А-а, — услышал тихий стон. — А-а!
Доходяга жалобно покачивался на полусогнутых конечностях, явно не желая расставаться. Турин убыстрил шаг, но замогильный
Из кустарника выскочили фигуры с автоматами наперевес. Присмотревшись, капитан узнал угрюмых бородачей, которых видел часа три назад. И сразу как будто опомнился: «Это же Хлебов кричал!».
Прапорщик сидел на траве, бессильно уткнувшись в колени. Капитан подбежал, потряс за плечо:
— Лешенька, дошли, Лешенька!
Поднял онемевшего Хлебова, понес на руках к блокпосту.
Джип вороной масти остановился на повороте, когда Турин пытался прикурить — мокрые пальцы дрожали, и горящая спичка никак не могла встретиться с сигаретой. Наконец дыхание наполнилось живительным дымом. Горькие табачные крошки прилипли к губам. Жизнь вернулась на землю.
Капитан постучал по затемненному окну джипа. Окно лениво приоткрылось. В проеме нарисовалась картинная улыбочка:
— O'kay?
— Окей! — сплюнул табачные крошки Турин. — Поехали.
Боярышник — ягода смерти
1
Его зарыли в низине, на берегу небольшой речки, затерявшейся в предгорьях. Зарыли наспех, неглубоко, забросав сверху дерном. Для большей скрытности пару раз проехались бронетранспортером — сравняли бугорок. Напоследок майор, выгнув длинную шею, бросил взгляд на низину, где притаилась могила:
— Ну вот, одним бандитом стало меньше!
Его звали Ахмадом. Он был школьным учителем. До войны преподавал географию Союза, а потом, когда союзную карту разорвали в клочья, взял в руки оружие и, как положено мужчине, встал на защиту родного клочка земли. Чечня бурлила — повсюду бродили шайки грабителей. Ахмада выбрали комендантом села, и школа превратилась в штаб.
Он командовал местным отрядом самообороны. Конечно, встать под ружье мог любой сельчанин — в каждом доме была припрятана какая-никакая берданка. Но Ахмад посчитал, что для охраны села пока хватит и двух десятков бойцов — сражаться с российской армией он не собирался. Его решение одобрили и старейшины: сюда, на вершины Кавказа, нисходили пророки, а святые места негоже обагрять кровью…
В тот день Ахмад выехал в районный центр, откуда приходили тревожные вести о боевых стычках в горах. Неизвестные в масках остановили его машину у леса. Они были в обычных камуфляжах. И лишь русская речь выдавала их принадлежность. Ахмада выволокли из машины, заломили руки за спину, потащили сквозь цветущие заросли боярышника. В низине, укрытой за кустами, допросили, пытаясь выяснить, где попрятались боевики, оставшиеся в живых после недавнего боя. Ахмад ответил, что знает только, куда делись мертвые — на кладбище, под высокими стелами, над которыми развевается черный флаг с полумесяцем.
— Над тобой не будет ни флага, ни полумесяца! — пообещал майор.
Ахмада
Эта речка издавна считалась гибельной — местные жители обходили ее стороной. Зато на берег частенько забегали одичавшие собаки. Они обнаружили захоронение, разворошили дерн и выгрызли размозженную голову, не тронув смердящую плоть…
Весть об исчезновении Ахмада разнеслась по селу. Возле штаба собрались односельчане — судили-рядили, куда пропал комендант. Никто не предполагал, что он может быть убит: у Ахмада не было кровников, он никому не причинил зла. Зато непоправимое зло нанесли русские — их самолеты не раз бомбили село, спалив треть дворов. Все единогласно решили, что именно они захватили ни в чем не повинного человека. На поиски старшего брата отправился Муса.
Районная комендатура располагалась в двухэтажном здании, окрашенном унылой охрой. Окна были завалены мешками с песком, между которыми зияли амбразуры. На крыше скучал пулеметчик, изредка поглядывая на крыльцо, где распростерлась старуха. Та громко причитала, царапая ногтями бетонные ступеньки:
— Клянусь Аллахом, мой сын не виноват — отпустите!
На ступеньках покуривал дежурный офицер, не обращая внимания на плачущую старуху, — вчера ее драгоценное чадо попыталось взорвать комендатуру, подогнав грузовик с боеприпасами. Взрыв удалось предотвратить, а злополучного шахида задержать.
Муса поинтересовался, нет ли среди узников Ахмада? Офицер просверлил стальным взглядом подошедшего чеченца: «Еще один ходатай?». Кивнул на старуху:
— Ахмада нет, зато есть Салман.
И в сердцах прикрикнул на плакальщицу:
— Замолчи, египетская сила!
Муса вернулся в село ни с чем. «Вададай, — упрекнула его мать, — такой джигит, а брата выручить не смог!» Он промолчал, но в душе понимал ее бесспорную правоту: помочь, кроме него, некому.
Однажды вечером в дом зашел Макшерип. Муса уже собирался спать, пристраивая в изголовье оружие:
— Чего тебе?
— Поговорить надо.
Они вышли во двор. Было прохладно. На темном небе мигающая звезда медленно текла к закату — над горами пролетал вертолет.
— Я вот что подумал… — Макшерип неспешно подбирал нужные слова. — Без хорошего выкупа Ахмада не освободить.
— Мой кошелек пуст.
— Зачем деньги? Возьмем заложников — тогда русские из-под земли достанут твоего брата и обменяют.
— Это так, но где взять заложников? Мы же не разбойники.
В вышине раздался легкий хлопок — вертолет подбитой птицей скользнул вниз. Яркая вспышка осветила горный зубец, а чуть позже прогремел взрыв. Муса с каменным лицом наблюдал за крушением:
— Передай людям — завтра утром поедем туда, посмотрим, что произошло.
2
Неяркое осеннее солнце ворочалось в облаках. Утренняя дымка тянулась к придорожным кустам. За окном мелькали невзрачные чеченские проселки. Неожиданно свернув с дороги, машина углубилась в лес, пробиваясь сквозь заросли боярышника — блестящие капли посыпались на капот.