Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию
Шрифт:
Хорошие эксплуатационные качества, особенно коротковолновой радиостанции, натолкнули начальника связи первого батальона лейтенанта Александра Моршнева, уже после боев за Днепром, на одну, в принципе, неплохую мысль. Он предложил с танков безвозвратных потерь снимать КВ-радиостанции и зарядный движок, если, конечно, они оказывались целыми, и монтировать их на автомашины подразделений обеспечения батальона. В первую очередь на те, что доставляли боеприпасы и горючее. В условиях зимнего и весеннего бездорожья на украинской земле, в быстроменяющейся боевой обстановке, радиофицированный взвод обеспечения вовремя получал команду на подвоз нужных материально-технических средств передовым танковым подразделениям…
Одним словом, после Корсунь-Шевченковской операции и наступления на Южный Буг, Днестр и Прут
В танковых войсках проводная связь в боевой обстановке не применялась. Другое дело, когда части находились на переформировании, тогда радиостанции опечатывались, а для внутренних нужд использовался телефон. Всего один раз за период моего пребывания на фронте, во время непродолжительного нахождения в обороне плацдарма северо-восточнее города Яссы в марте – апреле 1944 года, мы пользовались проводной связью. В это время был установлен строгий режим «радиомолчания», поскольку немецкие радиоразведчики постоянно следили за танковыми радиосетями и по работающим станциям засекали район нашего нахождения, передавая координаты своей авиации или артиллеристам. Провод шел от командира батальона к командиру бригады, а между обороняющимися подразделениями связь осуществлялась зрительно. Для поддержки батальона был выделен артиллерийский дивизион 122-мм гаубиц. На командно-наблюдательном пункте батальона (танк комбата, под которым была вырыта глубокая щель) находился передовой артиллерийский наблюдатель со связистом. Связь с огневыми позициями они поддерживали по телефону, имея в резерве радиостанцию на случай выхода из строя линии связи.
Противник методически устраивал огневые налеты на наши позиции, которые нередко нарушали проводную связь и у артиллеристов, и у нас, танкистов. Арт-наблюдатель переходил на радиосвязь, но работала она неустойчиво, не то по техническим, не то по другим причинам. Командир батальона майор Городилов, за несколько дней насмотревшись на мытарства поддерживающих «богов войны», небезосновательно опасался, что в случае боя с противником радиосвязь может подвести. Он приказал Александру Моршневу подарить дивизиону танковую радиостанцию с аккумулятором и обучить артиллерийских связистов работе на ней. Видели бы вы их радость! Связь стала устойчивой, а в событиях перед началом Яссо-Кишиневской операции, когда противник предпринял серьезную попытку ликвидировать наш плацдарм за рекой Прут, наш подарок сыграл важную роль в управлении огнем.
Второй подобный презент с мини-движком по просьбе зампотеха капитана Александра Дубицкого преподнесли начальнику подвижной танкоремонтной базы (ПТРБ) корпуса, обеспечив ему бесперебойную связь с техническими службами бригад…
В наступательных боях на территории Румынии, Венгрии, Чехословакии и Австрии связь работала бесперебойно. Даже при отрыве передовых подразделений от главных сил на удаление 15–20 километров связь осуществлялась микрофоном или ключом, если местность оказывалась пересеченной.
Насыщенность обеспеченцев батальонов и бригады мобильными КВ-радиостанциями поставила остро вопрос о контроле за их использованием. Его осуществляли офицеры-контрразведчики службы «Смерш», а с этим органом, в случае нарушения его указаний, шутки плохи…
Надо сразу же отметить, что с конца сорок четвертого года «смершевцы» ослабили наблюдение за порядком работы радиосредств. Может, чувствовали, что войне вот-вот конец, а может, были заняты более важными делами…
Как отмечалось выше, вражеская радиоразведка непрерывно подслушивала переговоры и пеленговала работающие радиостанции танковых частей и даже подразделений. Вот один из фактов, доказывающий справедливость сказанного.
В середине апреля сорок пятого года 46-я бригада развивала успех на север Австрии. Мой батальон (к этому времени я уже командовал батальоном) устремился к городу Гавейнсталь, что располагался в 25 километрах севернее Вены. Несколько минут назад закончился радиоразговор с комбригом гвардии подполковником Николаем Михно, в ходе которого я получил от него необходимые указания… И вдруг меня снова вызывают на связь. Причем не по позывному, а по фамилии. Я еще подумал: «Николай Михайлович о чем-то забыл сказать».
После Победы под Прагой батальоны бригады передали «Шермана» в другую часть, а внетанковые приемопередатчики и зарядные мини-двигатели оставили у себя. Пригодятся, думалось, для службы в мирные дни. Найдем им применение! Стали собираться в дальнюю дорогу! И не знали тогда, что еще на одну войну – с империалистической Японией. В сложных условиях наступления в пустыне Гоби, при преодолении южных отрогов хребта Большой Хинган и на Маньчжурской равнине, включенными были только танковые коротковолновики. Ни УКВ, ни смонтированные на автомобилях обеспеченцев батальона станции не работали. Кстати, большинство «Студебеккеров» этих подразделений дошли только до западных склонов Хингана. Да там и остались со всем своим оборудованием из-за отсутствия горючего и так к нам не вернулись. Куда-то были отправлены или кому-то переданы. Приказали их списать с учета…
Когда «Шермана» переделали на тягачи (горе великое тогда свалилось на плечи танкистов!) и отправляли в народное хозяйство, мы отдали туда же некогда снятые с поврежденных танков радиокомплекты. Скрепя сердце расстались с неплохой аппаратурой. В сибирских лесах и угасла «жизнь» последних. А вот память о них сохранилась!..
Нескоординированные действия
В конце октября сорок четвертого года войска 2-го Украинского фронта нанесли два последовательных удара в направлении Будапешта. Сначала – с юга, а затем – с востока. Несмотря на огромные усилия наступающих, и в первом, и во втором случаях им не удалось преодолеть прикрывающие город три мощные оборонительные полосы подковообразной формы, упиравшиеся своими концами в Дунай. Плотность обороны вражеских рубежей была на редкость высокой.
После некоторой паузы 5 декабря объединения фронта возобновили наступление. Замыслом командования предполагалось овладеть венгерской столицей двумя охватывающими ударами. С северо-востока наступали 7-я общевойсковая и 6-я танковая гвардейские армии и конно-механизированная группа генерала И.А. Плиева, а с юго-запада наносила удар 46-я армия левого крыла фронта (Великая Отечественная война Советского Союза 1941—1945 гг. М.: Воениздат, 1984. С. 372).
…Во второй половине дня 4 декабря бригады 9-го гвардейского механизированного корпуса 6-й гвардейской танковой армии начали выдвижение на исходные позиции для предстоящего наступления и к исходу суток сосредоточились на северной окраине города Хатван. Именно здесь стряслось две беды. Первую удалось общими усилиями артиллеристов и танкистов быстро ликвидировать. А вторая оказалась с трагическим непоправимым концом…
В районе Хатвана – на направлении главного удара 7-й гвардейской армии – было развернуто значительное количество артиллерии, выведенной на огневые позиции за сутки до начала наступления. Ей предстояло в течение 45-минутной подготовки уничтожить узлы сопротивления противника, создав тем самым необходимые условия для успешного наступления пехоты…
В артиллерийских частях внутренним средством связи являлся телефон, и за сутки штабы развернули широкую сеть проводной связи вдоль фронта и в тыл расположения подчиненных дивизионов и батарей. Как позже выяснилось, жгуты гибких жил подвешивались на шесты, а многие из них прокладывались и по земле. Все было бы у «бога войны» благополучно, не появись здесь ночью «Шермана» 9-го мехкорпуса. Без злого умысла, мы большинство телефонных проводов «пушкарей» намотали на гусеницы. Тщательно организованная связь в мгновение ока оказалась нарушенной. Артиллеристы материли нас на чем свет стоит. А разве мы виноваты? Что думали в высоких штабах? Почему не предупредили их, что вскоре появится сосед – танкисты? Штабники – вот истинные виновники случившегося. Теперь артиллерийским связистам надо было, что называется, разбиться в лепешку, чтобы за ночь поправить многочисленные порывы проводов. А где взять километры и километры этих «ниток»?..