Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»
Шрифт:
– На кой черт немцам наша самоходка? У них сильнее есть, тот же «Хетцер» или «Фердинанд».
– Ты мне личный состав не разлагай! – пьяно погрозил пальцем комбат. – Мы отечественным оружием ихние хваленые «Тигры» били и будем бить. Я на наших самоходках еще в Берлин въеду.
Комбат задумался и неожиданно трезвым голосом сказал:
– Куракин, вроде как один из погибших сирота был, в документах адреса ближайших родственников нет.
– Так точно. Сержант Сазонов, командир самоходной
– Могут же у нас однофамильцы служить?
– Так точно, товарищ комбат. Из моего взвода.
– Ты его привел, вот пусть у тебя и служит. Он два танка подбил?
– Так точно, сам видел.
– запиши их на себя. Документы погибшего ему отдай, и чтобы – молчок, никому. Это и к тебе относится, сержант. Утром у старшины получи комбинезон, шлем, а то выглядишь как белая ворона.
– Так еле из самоходки выбраться успел, как она взорвалась. Все обмундирование – в лохмотья.
Комбат по стаканам разлил остатки водки из фляжки.
– Тогда выпьем за новоиспеченного самоходчика! Воюй честно! А коли струсишь или руки перед немцем поднимешь, сам застрелю!
Они выпили, хотя у Павла после этих слов мурашки по спине пробежали. Сдаваться в плен он не собирался, но уж больно грозен был комбат.
Павел и Куракин вышли из избы.
– Похоронку на него писать собирался. Держи! – Куракин достал из планшета документы и протянул их Павлу.
– Сегодня со мной ночевать будешь, завтра соберем сборный экипаж, займете землянку, где…
Павел кивнул.
– А машина?
– Ты о самоходке? завтра или послезавтра из тыла после ремонта две машины придут. Сейчас не сорок первый год, техники хватает – с людьми плохо. А подготовленных, с боевым опытом и вовсе мало. Потери большие. В батарее один молодняк. Танкистов стараются после ранений в танковые части направить, самоходчикам внимание в последнюю очередь уделяют. Мы ведь по приказу не к танковым войскам относимся, а к артиллерии – пусть и к самоходной. Потому у нас не роты, а батареи.
– Да знаю я.
– Слово перед комбатом за тебя замолвил, потому что в бою видел. Если бы не это, ни в жизнь бы не подписался на скользкое дело. Помни это и не подведи меня.
– Слушаюсь!
Под комбинезоном погон у Куракина видно не было, и Павел не знал, в каком он звании.
Куракин привел его в землянку, указал на топчан.
После боя и выпитой водки Павел уснул сразу, едва сбросив сапоги.
Утром он проснулся вместе с Куракиным. Когда офицер надел гимнастерку, Павел рассмотрел маленькую звездочку на погоне. Понятно, младший лейтенант.
Куракин повел его к старшине – получать обмундирование. По дороге Павел открыл полученную вчера вечером солдатскую книжку. Так, сержант Сазонов Виктор Матвеевич, одного с ним года рождения, 53-й
– Товарищ младший лейтенант, а мы разве не в самоходном полку?
– В пятьдесят третьем танковом, у нас батарея самоходок есть для поддержки. Так что знай.
Старшина выдал Павлу новую гимнастерку, бриджи, темно-синий комбинезон и шлемофон.
– Ты из какого взвода?
Павел посмотрел на Куракина.
– Из второго.
– Так Сазонов по ведомости все получал три месяца назад. Еще срок носки не вышел.
– Ты что, старшина! – взъярился Куракин. – Человек едва в машине не сгорел, в лохмотьях ходит, а ты – срок носки!
– Да я что? – смутился старшина. – Я разве против? Но не положено.
– Крючкотвор! В батарее два экипажа погибло и две машины в лом превратились, а тебе барахла жалко! У тебя же, как всегда, обмундирование б/у, а плачешься…
Павка все-таки получил все и тут же, в каптерке, переоделся.
– Во, другое дело! – восхитился Куракин. – Гляди, старшина, какие орлы у меня служат!
К полудню из «безлошадных» самоходчиков собрали экипаж. Павел увидел членов экипажа и расстроился. Это были сплошь молодые ребята – едва по восемнадцать лет исполнилось, и боевого опыта – никакого, да и самоходку знают неважно. Желания воевать и задора много, но в бою этого недостаточно. «В первом же бою подобьют, – подумал он, – как пить дать, сгорим!»
И самоходку пригнали из ремонта латаную-перелатаную. На броне заплаты наварены, сама броня выщерблена, видно – машине крепко досталось.
Два дня Павел гонял подчиненных до седьмого пота. В первую очередь учил по команде быстро покидать машину – от этого в бою зависела жизнь. Хуже всего приходилось механику-водителю. От его сиденья до люка путь был самый дальний, да еще и непростой. Попробуй вылезти сбоку пушки, когда сверху казенник мешает, прямо за водителем – сиденье наводчика, а слева – ящик со снарядами. Приходилось извиваться ужом.
В танкисты брали бойцов ростом не выше 170 см, но Павел подумал, что в самоходчики надо брать еще более низкорослых. Хотя опять плохо – физических сил требовалось немало. заряжающий тяжелые выстрелы должен был брать из разных мест рубки, в тесноте, да еще и на ходу. В СУ-85 девятнадцать снарядов помещалось в нише левого борта, восемнадцать – в ящике снарядном под орудием, десять – в вертикальном стеллаже у стенки моторного отсека, и один – в вертикальной нише у левого борта. Мало того, надо было в сутолоке боя не схватить по ошибке вместо бронебойного снаряда осколочный. Хоть на СУ-85 и стояла пятиступенчатая коробка передач, усилий при переключении она требовала много. И остро не хватало пулемета.