Танковые засады. «Бронебойным, огонь!»
Шрифт:
— Все, славяне, наш выход! — Гвардии капитан Горелов проверил пушку, в казеннике дожидался своего часа бронебойный снаряд. — Рота, слушай мою команду! По фашистским танкам, бронебойными — огонь!
Николай приник к прицелу, разворачивая башню «тридцатьчетверки», в поле зрения мелькали черные кресты с белой окантовкой. «Вот хорошо, как раз прицельная метка четкая — не промахнешься»! — усмехнулся танкист. «Панцер-IV» как раз развернул свою квадратную башню с характерными скосами в лобовой части и коротким «огрызком» ствола 75-миллиметровой пушки.
Пушка Ф-34 отозвалась грохотом, лязгнула выпавшая из открывшегося затвора гильза. Сизый пороховой дым выдуло в предусмотрительно открытый башенный люк. В прицеле сверкнула вспышка попадания. Из пробоины в угловатой башне «панцера» потек густой черный дым. Из-под башенного погона потянулись жадные языки пламени, жарко облизнули броню…
— Ура, горит! Готов фриц! — крикнул старшина Стеценко.
Тут же открыли беглый огонь и остальные танки роты. Еще четыре угловатые бронированные коробки с крестами на башнях замерли. Но остальные «панцеры» продолжали упорно лезть вперед, поливая пространство перед собой пулеметными очередями. А вот немецкие самоходки остановились и дали прицельный залп по позициям роты гвардии капитана Горелова.
Три Т-34 и две «бэтэшки» стояли укрытыми в танковых окопах, поразить боевые машины было довольно сложно. К тому же по немецкой бронетехнике били и наши пехотинцы из окопов. Там вместе с обычными стрелками и пулеметчиками окопался и взвод истребителей танков.
Противотанковые ружья Дегтярева и Симонова калибра 14,5 миллиметра были разработаны всего лишь за два месяца: в начале июля 1941 года поступил запрос на их конструирование, а в конце августа уже прошли огневые испытания ПТРД и ПТРС. За то же время годом ранее Вермахт сокрушил французские войска и Экспедиционный корпус англичан на материке.
Ружье Дегтярева ПТРД создавалось параллельно с ружьем конструкции Симонова ПТРС под тот же патрон, созданный перед войной как раз для перспективных противотанковых ружей.
Однозарядное неавтоматическое ружье Дегтярева было более простым, чем самозарядное ПТРС с обоймой на пять патронов. В итоге за 1941–1942 годы было выпущено порядка 190 тысяч противотанковых ружей Дегтярева и шестьдесят тысяч ПТРС. Для немецких танков в самом начале войны это было довольно опасное оружие, поскольку бронепробиваемость обоих образцов составляла порядка 40 миллиметров на дистанции ста метров перпендикулярно к броневой плите.
Несколько легких чешских танков Pz.Kpfw.38(t) остановились, получив тяжелую бронебойную пулю в борт. Бронебойщики старались попасть в бензобаки, моторный отсек, били по смотровым щелям и бронеколпакам перископов наблюдения.
Но оставшиеся «панцеры» все же прорвались к нашим окопам и принялись их утюжить гусеницами. Пехоту тоже не удалось отсечь от танков, и теперь в разгромленных окопах вовсю кипела рукопашная схватка.
Гвардии капитан Горелов решительно захлопнул башенный люк.
— Все, славяне, вперед! Рота — в атаку! За мной! Стрелять без команды, — Николай развернул башню танка. —
— Есть бронебойный!
Гвардии старшина Стеценко захлопнул широкий люк и взялся за рычаги. Взревел мощный дизель В-2, забились в огненном галопе полтысячи лошадей. «Тридцатьчетверка» рванулась вперед, а вслед за ней — и остальные четыре танка. Вмиг слетела маскировка с брони боевых машин. Взметая снежную пыль, танки стремительно и неудержимо пошли вперед, подминая молоденькие елочки.
Степан Никифорович Стеценко ворочал рычагами и переключал передачи, управляя «тридцатьчетверкой». После тяжеловесного «Клима Ворошилова» управлять средним танком было довольно легко, однако и здесь были свои особенности. Но опыт механика-водителя позволял выжимать из двигателя и ходовой все, что можно. «Тридцатьчетверка» имела удельную мощность девятнадцать с половиной «лошадей» на тонну боевой массы и удельное давление гусениц на грунт 0,62 килограмма на квадратный сантиметр опорной поверхности и поэтому могла быстро ездить и по рыхлому снегу, и по раскисшей пашне. А торсионная подвеска Кристи обеспечивала довольно хорошую плавность хода.
— Старшина, разворачивай вправо! — В подтверждение хриплой от помех команды Николая Горелова по правому плечу механика-водителя больно ударил «кирзач» сидящего выше — в башне — командира танка.
— Да понял я! Командир, ты ногами-то не шибко…
— Извини, Степан Никифорович.
Механик-водитель в обычных условиях вел танк, наблюдая за местностью через открытый люк. Но в бою приходилось использовать неподвижный призменный смотровой прибор в крышке люка. По бокам от люка находились еще и два вспомогательных перископических прибора, расположенные под углом шестьдесят градусов к продольной оси танка. Обзор был не ахти, и приходилось руководствоваться указаниями командира танка.
Между тем пять краснозвездных боевых машин уже оказались на линии наших окопов. Опытный танкист Горелов построил свою роту клином, при этом более легкие БТ-7 оказались между «тридцатьчетверками».
— Рота, по фашистской гадине бронебойными, с коротких остановок — огонь!
Огненные вспышки выстрелов сорвались с дульных срезов танковых орудий. «Тридцатьчетверки» и «бэтэшки» маневрировали, проскакивая между разрывами, и разили немецкие танки и самоходки. Башенные и курсовые пулеметы трещали не переставая, выкашивали немецкую пехоту.
На «тридцатьчетверке» стрелок-радист, сидящий позади механика-водителя, своих приборов наблюдения не имел. Единственным средством обзора для него был диоптрический прицел курсового пулемета, имевший поле обзора всего два-три градуса. Тем не менее плотный огонь пяти курсовых и пяти башенных «дегтярей» заставил гитлеровскую мотопехоту отступить из наших окопов. Две «бэтэшки» накрыли своими «сорокапятками» минометные позиции «Гансов». Воющий свист и грохот минометного ада смолк.
«Тридцатьчетверки» маневрировали и вели убийственный огонь.