Танос
Шрифт:
Мужчина потёр глаза, опустил руки и, наконец, смог осмотреться. У него перехватило дыхание.
«Чёрт, где это я?»
Парис вдохнул воздух, в котором запах соли смешался с невыносимой рыбной вонью, медленно повернулся и увидел несколько дощатых пирсов. Он помотал головой, словно пытаясь… «Что? Понять происходящее? Да уж, вряд ли это произойдёт в ближайшее время».
Если бы он сам не стоял здесь, то ни за что не поверил своим
Каким-то образом Танос… перенёс его назад во времени? Вызвал образ… Нет, воспоминание. Он же сказал: «Всё началось с этого. Моя жизнь по-настоящему началась с этого. Это я…»
И чёрт, даже если Парис не верил ничему, что услышал за последние несколько часов, в этом видении сомневаться не приходилось.
Мужчины и женщины, одетые в сандалии и тоги разных фасонов и цветов, сновали по деревянному причалу, на котором стоял Парис в джинсах, черной рубашке и ботинках «Док Мартенс». Его разум всё ещё пытался осознать происходящее. По тому, как люди проходили мимо, не замечая его, было очевидно, что физически Париса здесь не было, и уже одно это сводило с ума.
Каким образом он был здесь… и в то же время не был? Всё в его жизни внезапно стало странным. Хотя ничего нормального не осталось с того момента, как Лео притащил его к вампирам, и теперь он просто пытался приспособиться.
Он вздохнул вновь, волевым усилием успокоил желудок, затем заправил волосы за уши и вгляделся в толпу.
Очевидно, что у Таноса была причина притащить его сюда, что-то показать. Поэтому он собирался пойти навстречу вампиру и довериться ему. Парис мысленно отгородился от всего необъяснимого, включил разум историка и признал, что ситуация была совершенно потрясающая.
Год, должно быть… «Боже, какой это год?» Парис вгляделся в обводы двух огромных кораблей у дальнего края причала, мгновенно заметил покрытый бронзой таран на носу судна, три палубы для гребцов и сразу же всё понял. Он смотрел на две подлинные триеры и попытался уложить это в своей голове, одновременно вспоминая всё, что узнал в классе Элиаса о времени, когда такие корабли широко использовались.
Определённо до Рождества Христова, в этом он был уверен, эллинистический период, судя в целом по местности, одежде и… да, по диалекту, который, к счастью, входил в сферу интересов Париса. Он видел мир, который был давно мёртв и похоронен, и, как бы захватывающе это ни было, по брови всё же скатилась капля холодного пота.
— Слышала? — Слова прозвучали чётко и чуть громче других разговоров, словно Парис должен был обратить на них своё внимание. Он огляделся, заметил спешащую девушку с каштановыми волнистыми волосами и пошёл следом.
Она была одета в простой светлый хитон с золотистым плетением на груди, на голове красовался венок из окрашенных
— Ещё одна из pornes Дедалуса была найдена сегодня утром.
— Ещё одна? — переспросила блондинка. — Уже пять за последние три ночи.
— Ne, именно.
Девушки говорили о проституции? Они не слишком походили на тех, кто будет обсуждать подобное. Но точно использовали то самое слово. Porni, что переводилось как шлюха. Дедалус, видимо, содержал какой-то бордель?
Но пять чего конкретно? Что имелось в виду под «нашли ещё одну»?
«Ещё одна» что?
Парис принял решение. Куда бы ни шли эти девушки, он последует за ними. В конце концов, неспроста же он не мог расслышать никого другого? Тут крылся какой-то смысл, если он вообще был.
— Что там происходит, как думаешь? — поинтересовалась блондинка, подхватывая спутницу под руку.
— Не знаю. Но мама всегда говорила, что зло притягивает зло, и согрешившие всегда будут наказаны.
— Рода, не говори так.
— Почему? Это же правда.
— Ты знаешь почему.
— Из-за Таноса? Ох, Аирлея. Когда же ты поймёшь, что наш athelfos давно потерян?
«Чёрт», — подумал Парис, когда девушки сошли с пирса на набережную. Сестры Таноса? Было так странно узнать об этом. Парис никогда не задумывался о жизни Таноса до превращения в вампира. Но ведь вампирами не рождались.
Не рождались же?
— Я не против того, чем он занимается, — заговорила та, которую звали Родой. — Танос даёт нам деньги и поэтому мы не голодаем. Но он отличается от нас, Аирлея. Он запятнан.
— Он запутался, а не запятнан. Смерть родителей изменила его.
— Больше, чем изменила, athelfi. Я видела, каким он стал. Ты нет.
Блондинка, Аирлея, выдернула руку и, повернувшись к сестре, остановилась:
— Значит, ты часто заходишь к Дедалусу?
— Да, я встречалась с Таносом, чтобы забрать деньги.
— Ты мне не говорила. Я тоже хочу с ним увидеться.
— Я не возьму тебя туда. И он не позволит. Ты слишком юна.
— А ты слишком любишь указывать. Ты не сможешь остановить меня.
Рода грубо схватила сестру за руку и потянула за собой под тень стоа — крытой галереи с дорическими колоннами, дающей укрытие от полуденного солнца.