Танские новеллы
Шрифт:
ПОВЕСТЬ О КРАСАВИЦЕ ЛИ
Красавица Ли, родом из уезда Цзяньго, была гетерой в городе Чанъань. Ее образцовое поведение и необычайное благородство достойны всяческой похвалы, поэтому я, государственный надзиратель и летописец Бо Син-цзянь, записал эту историю.
В годы правления «Тяньбао» жил некий правитель области Чанчжоу —
В то время, когда он познал волю неба [123] , у него уже был сын в возрасте, когда начинают носить шапку совершеннолетия [124] , сочинитель изысканных стихов, не имеющий равных себе среди поэтов и глубоко почитаемый всеми. Отец любил и высоко ценил его.
— Вот, — говаривал он, — тысячеверстый скакун [125] моего дома.
Когда пришло время сдавать экзамены на степень сюцая, юноша собрался в дорогу. Отец щедро одарил его всем, что было лучшего из одежды, драгоценностей, лошадей и упряжки, отсчитал крупную сумму для расходов на столичных учителей и обратился к нему со следующим напутствием:
123
То есть в пятьдесят лет.
124
То есть в двадцать лет.
125
Тысячеверстый скакун— образ талантливого, многообещающего человека.
— Я уверен, что с твоим талантом ты в первой же битве выйдешь победителем. Тут тебе приготовлено на два года все, что только может понадобиться; распоряжайся по своему усмотрению.
Юноша тоже был совершенно уверен в том, что займет первое место.
Он выехал из города Пилина и через месяц с лишним прибыл в Чанъань, где и поселился на улице Бучжэнли.
Как-то, возвращаясь с восточного рынка, он въехал в город через восточные ворота увеселительного квартала Пинкан, намереваясь посетить приятеля в юго-западной части города. Доехав до улицы Минкэцюй, он увидел величественное и уединенное здание; сквозь ничем не примечательные ворота виднелся неширокий двор. У приоткрытой двери, опираясь на молоденькую служанку, стояла девушка необычайной красоты; подобной, пожалуй, никогда в мире не бывало. Увидев ее, юноша невольно придержал коня, все не мог наглядеться и не решался ехать дальше.
Он нарочно уронил плеть на землю и стал поджидать своего слугу, чтобы приказать ему подать ее, а сам тем временем глаз не спускал с красавицы. Она отвечала ему пристальным взглядом, казалось, разделяя охватившую его страсть.
В конце концов, так и не осмелившись заговорить, он уехал.
С этой минуты юноша словно потерял что-то. Он пригласил к себе приятеля, хорошо знавшего увеселительные места в Чанъани, чтобы разузнать у него о красавице.
Приятель сказал ему:
— Это дом жадной и коварной женщины — госпожи Ли.
— Красавица доступна? — спросил юноша.
Друг ответил:
— Госпожа Ли очень богата. Те, с которыми она жила прежде, люди в основном из именитых и влиятельных семейств, она очень много от них получила. Не потратив несколько сотен
— Пусть будет хоть миллион, — разве я пожалею? Лишь бы только она согласилась, — пылко ответил юноша.
На другой день он надел лучшие одежды и, взяв с собой всех своих слуг, отправился к красавице. Постучал в дверь, мальчик-слуга тотчас же открыл ему.
— Чей это дом? — спросил юноша.
Мальчик, не ответив, убежал в дом, крича:
— Здесь господин, что вчера уронил плеть!
— Ты на минутку задержи его, — обрадовавшись, сказала красавица, — я только приведу себя в порядок, переоденусь и сразу же выйду.
Услышав эти слова, юноша обезумел от радости. Вскоре его провели во внутренние покои; там его встретила седая старуха, мать красавицы.
Юноша низко поклонился ей и сказал:
— Слышал я, что здесь есть свободное помещение. Верно ли это? Я хотел нанять его для себя.
— Боюсь, что наше жалкое и ничтожное жилище не достойно того, чтобы в нем жил такой почтенный человек: как посмею сказать, что это то, что вам нужно? — ответила старуха.
Она все же пригласила юношу в гостиную; комната эта оказалась очень красивой. Усевшись напротив гостя, старуха продолжала:
— Есть у меня дочь, молодая девушка, таланты ее ничтожны, но она любит принимать гостей: хотелось бы представить ее вам.
И тут же приказала ей выйти. Юноша был околдован, — блестящие глаза, белоснежные руки, походка — само очарование!
Гость в смущении вскочил с места, не смея поднять глаза. Сказав положенные приветствия, он пробормотал несколько обычных фраз, а сам думал только о том, что такой красавицы глазам его еще не доводилось видеть.
Все уселись; красавица заварила чай, налила вино; посуда была безукоризненно чистая. Наступили сумерки, прозвучало четыре удара барабана. Старуха спросила, далеко ли жилище гостя.
— За воротами Яньцин, в нескольких ли, — солгал юноша: он надеялся, что его станут удерживать из-за дальнего пути.
— Уже пробили в барабан [126] . Вам нужно поскорее возвращаться, чтобы не нарушить запрета, — сказала старуха.
— Мне так приятно с вами, что я и не заметил, как прошел день и наступил вечер, — ответил юноша. — Дорога предстоит дальняя, а в городе у меня нет родни. Как же быть?
— Не посетуйте на нашу убогость, оставайтесь у нас! Что же дурного, если вы переночуете? — сказала красавица.
Юноша взглянул на старуху.
— Да, да, — поддакнула та.
126
После того как на городской башне пробьют в барабан, городские ворота запираются на ночь.
Тогда юноша позвал слугу и, взяв у него шелковый кошель, хотел дать денег на приготовление ужина. Красавица с улыбкой остановила его:
— Так не принято между гостем и хозяевами. Пусть расходы за сегодняшний вечер лягут на наш жалкий дом; вас же прошу снизойти к грубой пище. Что касается всего остального, то подождем до другого раза.
Он долго отказывался, но она настояла на своем, и провела гостя в Западный зал. Занавеси, циновки, портьеры, диваны радовали глаз своей красотой; туалетные ящики, покрывала, подушки — все было роскошно и изысканно. Зажгли свечи, внесли угощения, кушанья были отменно вкусны. После ужина старуха поднялась. Беседа юноши с красавицей становилась все оживленней; они шутили, смеялись, чувствовали себя совсем свободно.