Тантрас
Шрифт:
Переполненный планами о том, какую выгоду может принести его новое назначение и как он сможет укрепить свое влияние, Фзул принял новую должность с таким энтузиазмом, которого не испытывал уже в течение многих лет. Но его энтузиазм иссяк очень быстро, едва он выяснил секреты бога во плоти. Черный Повелитель был вынужден есть, пить и спать, как и все остальные люди. Рань бога и он будет истекать кровью, как и обычный человек. Фзул же, к своему разочарованию, должен был исполнять все человеческие потребности его хозяина и ценой своей жизни защищать секреты Черного Повелителя.
Мысли Фзула беспорядочно метались по
Однако защитники Шедоудейла уничтожили мост, не позволив отряду Фзула насладиться легкой победой. Что еще хуже, когда мост рухнул, жрец оказался в ловушке на западной стороне, отрезанным от большинства своих сил. Затем худощавый, крючконосый, темноволосый лидер защитников моста послал в грудь Фзула стрелу. Высший жрец рухнул с моста в воду, где его, вместе с горсткой остальных выживших, подхватил необычный поток. Небольшой отряд солдат находился вместе, пока они не выбрались на берег и не обнаружили группу Зентилара, которая была выставлена наблюдать за подъездными путями.
Раны рыжеволосого жреца сделали его путешествие назад в Зентил Кип невозможным; Фзул знал, что ни за что не выживет в столь длительной поездке. Ферма была ближайшим убежищем, которое зентильские солдаты смогли найти.
“Во имя тебя я проливал свою собственную кровь, и ты бросил меня!” — закричал Фзул. “Будь ты проклят, Бэйн!”
Сейчас, вынужденный вверить свою жизнь в руки своих подчиненных, Фзул лежал на куче грязной соломы и пытался прогнать мысли о приближающейся смерти. Всматриваясь сквозь полуразрушенную крышу в янтарное небо, высший жрец внезапно понял, что свет стал более ярким и сильным. Наконец цвет неба приобрел кроваво-красный оттенок, и темноту фермы разрезали лучи света, словно кто-то распахнул до того запертое окно.
“Приди ко мне!” — закричал Фзул, пытаясь встать, несмотря на дикую боль в груди. Внезапно на грудь Фзула опустилась иссохшаяся рука и мягко опустила его назад. Высший жрец обнаружил, что смотрит в лицо, которое скорее могло принадлежать трупу оставшемуся на поле битвы, нежели живому существу.
“Зентилар! Ко мне!” — закричал Фзул, пытаясь отползти от ужасного, разлагающегося создания, положившего свою руку на его грудь. От крика у жреца наступил приступ сильнейшей боли.
Ссохшаяся фигура зловеще улыбнулась. “Увы, Фзул Шембрил, Высший Жрец Бэйна, силы Зентилара, стоявшие неподалеку от этой лачуги…исчезли”. Он убрал свою руку с груди жреца. “Я думаю, что ты знаешь кто я?”
“Наконец-то ты пришел за мной”, — прошептал Фзул и закрыл глаза.
“Нет нужды быть столь мелодраматичным”, — произнес Миркул. “Рано или поздно все люди ощущают мое прикосновение. Но твое время ступить в мое царство еще не пришло”.
Фзул попытался скрыть свой страх. “Что ты хочешь мне предложить?” Бог Смерти поднял свою костлявую руку и постучал по своей бледной белой коже. Звук был высоким и резким. “Ты должен рассмотреть не мое предложение”, — вздохнул Миркул. “Я здесь, ну скажем в качестве представителя твоего повелителя и божества, бессмертного Бога Раздора”.
Высший жрец выдавил
“Во время Битвы у Шедоудейла, в Храме Латандера был уничтожен аватар Повелителя Бэйна”, — спокойно произнес Миркул. “Ты был избран в качестве новой оболочки сущности Повелителя Бэйна”. Бог Смерти обвел взглядом разрушенную лачугу и вновь улыбнулся.
“Но мои раны…”, — начал Фзул.
“Они для бога ничто. Тебя могут вылечить и ты будешь жить в славе, о которой мечтал всю свою жизнь”, — вздохнул Миркул, вновь поворачиваясь к высшему жрецу. Черты жреца отразили волнение. Миркул покачал головой так, что на его щеке лопнула кожа. “Избавь меня от своих сомнений. Твоя забота о собственном благе всем хорошо известна”.
“Почему тогда Бэйн попросту сам не возьмет меня?” — произнес Фзул. Высший жрец вновь попытался сесть, но не смог. “Думаю, не стоит упоминать, что я не смог бы ему помешать”.
“Если Повелитель Бэйн сам завладеет тобой, то твоя внешность и воспоминания могут подвергнуться опасности. Черный Повелитель хочет уподобить твою сущность его, но он не может сделать этого без твоей помощи”, — сказал Миркул, зевнув.
Боль в груди Фзула была просто ужасна, и жрец едва мог дышать. “Почему…почему он не пришел сам?” — произнес он между вдохами.
“Он пришел”, — усмехнувшись, произнес Миркул. “Оглянись вокруг”.
Кроваво-красная дымка, которую Фзул вначале принял за небо, вплыла в лачугу сквозь пролом в потолке и зависла перед высшим жрецом.
“Смерть или жизнь?” — спросил ссохшийся человек. “Выбор за тобой”.
Фзул смотрел как красная пелена засияла ярче, затем начала пульсировать в одном ритме с его сердцем. Из недр красного облака вспыхнуло черное пламя.
“Я хочу жить!” — закричал Фзул, когда пламя взметнулось высоко в воздух. Черная энергия скользнула в его тело сквозь рану в его груди.
“Жаль, я так и знал, что ты не откажешься”, — вздохнул Бог Смерти, отступая назад и наблюдая, как корчится тело Фзула. Из открытых глаз, носа и рта высшего жреца вырвались полосы черного и красного света.
Высший жрец почувствовал, как немеет его плоть по мере того, как темная сущность Бэйна все дальше и дальше проникает в его тело. Потоки крови, бегущей по венам Фзула замедлились и в тот момент, когда злое божество взяло верх, замерли совсем. Затем, когда божественное сплелось с человеческим, все внутренности жреца словно смешались. Фзул почувствовал, как внутри него набирает силу злость Бэйна, и ему понравилось это чувство.
Однако приятные ощущения длились недолго. Внезапно сознание Бэйна прорезала резкая боль — перед Черным Повелителем обнажились все его воспоминания и желания. Затем также внезапно боль стихла, и в разуме жреца зазвучал голос Бэйна.
Даже не думай о том, кто из нас владеет твоим телом, — прогрохотал Бог Раздора. От тебя не требуется многого. Подведи меня, или попытайся восстать хоть раз, и я уничтожу тебя.
К Фзулу вернулись ощущения, и он смог почувствовать прохладу ночного ветерка, задувавшего сквозь крышу. Сколько еще это продлится? — подумал он, и попытался произнести этот вопрос вслух. Фзул почти не удивился, когда его слова так и покинули его рта.