Таня Гроттер и ботинки кентавра

Емец Дмитрий Александрович

– Представляешь, как мы все переволновались? Не сейчас, разумеется, а когда все только случилось… Вначале Ягун не пришел на обед, час спустя Гробыня и Гуня куда-то запропастились, а вечером хватились Шурасика. Ну нет их и нет… То ли ушли куда-то, то ли похищены. Вся школа на ушах! И, наконец, последним пропал Ванька… Пропал прямо на глазах у Тарараха – тогда лишь мы окончательно сообразили, что что-то неладно.

Питекантроп хмыкнул, присаживаясь рядом с Таней на корточки:

– И еще как неладно! А тут вообрази, заявляются Усыня, Горыня и Дубыня! Все в помаде, в кошмарной малиновой помаде, которую так любят великанши,

но якобы с боевого дозора, и сообщают, что видели в лесу яркие магические вспышки! Мы отправляемся туда и в одной из охотничьих ям, которую эти пройдохи явно выкопали для златорогих оленей, обнаруживаем всех пятерых пропавших – одетых более чем странно, во что-то средневековое, напуганных и потерявших память.

– Это ведь двойники из того отражения, да? – спросила Таня.

– Ну да. Ты-то теперь знаешь, – кивнул питекантроп. – Но мы-то не сразу это сообразили. Это Ягге первая разобралась, что к чему, – мы же грешили на вирусный сглаз. Даже Поклепа подозревали. Он с этими вечными угрозами всех зомбировать…

Завуч раздраженно крякнул и злобно зыркнул бутылочными глазками.

– Па-апрошу без намеков! – сказал он желчно.

– Поклеп! Если тебе не сложно, не перебивай Тарараха! – попросила Медузия.

– Я не перебиваю. Если бы я хотел его перебить, я бы использовал гремучий запук. Или взял бы пулемет! Тра-та-та! – сказал Поклеп и отошел к окну.

– Разумеется, мы вскоре сообразили, что он тут ни при чем, а во всем замешана другая, более сильная, магия, – продолжал питекантроп. – Тут даже не дядей Сэмом пахнет и не этими шарлатанами из Магщества. Здесь другой магический калибр, другой почерк… Ну и переволновалась же наша Ягге! Ей особенно тяжело пришлось. Просто извелась вся! И того Ягуни любит, и своего вернуть хочет. Ей бы эти Ягунчики толпами шмыгали и все подряд комментировали, она бы только рада была. А между нами… мне тот, другой Ягун больше нравился, болтал чуток поменьше… Зато двойник Гуннио был просто кошмарный. С циклопами каждый день дрался, Жикина подбил самогонный аппарат соорудить из дистиллятора живой воды. Наш Гуня рядом с ним просто ангелочек.

– Возмутительная асоциальная личность! Не будь он из другого мира, я бы его в два счета зомбировал! – с негодованием вставил Поклеп.

Таня засмеялась.

– Послушай! – обращаясь к ней, сказал вдруг Сарданапал. – Ты ведь помнишь все, что происходило с тобой в том мире, не так ли?

– Да вроде, – осторожно сказала Таня.

Она не совсем еще была уверена, хотя большинство островков памяти, большинство крошечных крючочков, пристегивающих наше настоящее к нашему прошлому, уже возникли из трясины небытия.

– Не кажется ли тебе, что ты там была другой? Такой же, но все же другой? Все черты твоего характера, равно как и черты характера остальных, стали более яркими, более броскими. Вы словно прошли сквозь выпуклую линзу увеличительного стекла. Гуннио стал взрослее, агрессивнее, даже физически крепче, но одновременно зрелее, И-Ван готов был пожертвовать жизнью ради дракона, Шурасино сделался более искусным магом, хотя бы потому, что понял: магия не всемогуща. Простые чувства и простые надежды значат зачастую больше. Гробулия… та, пожалуй, потеряла пару кило эгоизма, хотя и того, что осталось, не увезет ни один верблюд. Хотя и она, уверен, многое поняла.

– Может,

смена обстановки многому учит? Когда нужно начать все заново, с чистого листа, без памяти прошлых ошибок? – спросила Таня.

– Быть может, – задумчиво сказал академик. – Признаться, у меня у самого возникает порой такое желание. Открыть тетрадь жизни с чистого листа и заполнить ее чем-то новым, независимым от всех предыдущих свершений… Как нельзя дважды войти в одну реку, так нельзя дважды и прожить одну жизнь. Когда все идет по одной колее – жизнь скучна и невыносима.

Они помолчали. Таня поспешно пролистывала страницы своей памяти, отыскивая пустоты и пробелы, которые ее сознание спешило заполнить любой ценой.

– А я? Я когда пропала? – спросила она.

– Не скоро. Только спустя триста с чем-то дней. Мы немедленно устремились на поиски твоего двойника, все облазили, но бесполезно… его не было. Ты что, не помнишь? – с беспокойством спросила Медузия.

– Уже кое-что помню, но пока не все… Но когда вы говорите, начинаю вспоминать, – сказала Таня.

– Да, так бывает, – кивнула Медузия. – Может, это и хорошо, что память возвращается постепенно.

– Почему?

– У тебя был не очень хороший год. Ты билась с Ванькой – ну, в смысле, с И-Ваном из отражения около года. Он был очень похож, ну просто копия нашего, но все же другой. Ты все никак не могла поверить, что это двойник, а не тот, настоящий… Думаю, это было не совсем мудро с твоей стороны, потому что теперь тот, другой, всю жизнь будет искать тебя, но никогда не найдет. У тебя нет двойника в том мире! – укоризненно сказала Медузия.

В комнату величественно вплыла Недолеченная Дама, прежде, должно быть, подслушивавшая где-то в глубине стены.

– Ах, Меди! – томно сказала она. – Позволь мне поделиться с Гроттер своим богатым жизненным опытом. Любовь – такое сложное, такое непредсказуемое чувство! Сегодня рядом с тобой один, завтра другой. Всегда полезно иметь кого-то в стратегическом резерве. Татьяна поступила мудро, крайне мудро! Умница, девочка! Если настоящему Ваньке кирпич упадет на голову или его сглазят на Лысой Горе – всегда будет кем его заменить без ущерба для производства.

– Перестань! – рассердилась Таня.

– Но, милая! Я понимаю, что ты шокирована. Но это все юношеский максимализм. На самом деле скоро ты поймешь, что одиночество неестественное состояние. Рядом с женщиной всегда должен быть мужчина, один или несколько. Зачем тебе этот Ванька? Что он, в сущности, такое? Хороший парнишка, маг-ветеринар – не более того!

– Дрыгус-брыгус! – сердито крикнула Таня.

Перстень – слава Древниру, теперь это снова был перстень, а не медальон – полыхнул зеленой вспышкой. Разумеется, это было невежливо по отношению к Недолеченной Даме, но та сама напросилась.

– Ай, что ты наделала! Учитесь властвовать собой! – укоризненно крикнула Дама, прежде чем сгинуть.

Таня уткнулась лицом в плед. Ей было жалко Ваньку, то есть не Ваньку, а того, другого И-Вана, вернувшегося в свое измерение. Конечно, там его встретит Мардоний, но все же кентавр не сможет дать ему главного.

– С призраками нужно что-то делать. Здесь становится их слишком много. С другой стороны, изгонять их к лопухоидам не имеет смысла. Они и так оттуда бегут, – недовольно проворчал академик.