Таня Гроттер и Локон Афродиты
Шрифт:
– Что за желание-то? – опасливо поинтересовался Гломов.
Щука приоткрыла рот. Зубы у нее были мелкие, как пилки.
– Э-э… ну если ты хочешь знать… Видишь ли: мне давно хотелось съесть человеческое сердце. Не какое-нибудь вообще сердце, а сердце очень глупого и очень здорового человека… Твое сердце, Гуня!
– Э-э, ты чего?! Это типа шутка? Я же так умру! – растерялся Гломов.
– Не говори таких ужасных слов, умоляю! – сказала щучка-внучка. – Я слышать ничего не желаю. Твоя смерть мне не нужна. Только сердце. Остальное можешь оставить себе.
Гуня сглотнул слюну.
– Но
– Ну, родной, это уже частности. Никогда не следует зацикливаться на деталях, – небрежно сказала щука.
– Ты говорила про здоровое сердце. А разве я здоровый? Когда я приезжаю на каникулы, моя маманя всегда вздыхает, что я тощий и бледный. И что мой дедушка зашиб бы меня одним пальцем, – цепляясь за соломинку, заявил Гломов.
– Твой дедушка был цирковым силачом? – заинтересовалась щучка.
– А оно ему надо было – грыжу рвать? Он всю жизнь проработал в магазине «Рыболов-спортсмен». Продавал спиннинги и телескопические удочки. В девяносто два года поехал на охоту, выпил и заснул на морозе.
– Жаль, я не была знакома с твоим дедушкой. Его бы сердце мне подошло, особенно учитывая мое отношение к рыболовам-спортсменам. Однако дела это не меняет. Приступим! Зажмурься и считай до трех… Будет не больно, обещаю. Никакой патологоанатомии, сплошная магия…
Щучка высунулась из ведра и уставилась на Гломова. Гуня пугливо попятился.
– Может, свое желание я возьму назад? – спросил он с надеждой.
– Поздно, дружок! Считай! Ну!.. – рявкнула щука.
Из ее плоских рыбьих глаз ударили красные лучи. Соприкоснувшись, они сгустились и скользнули вниз, прочертив на каменном полу узкую раскаленную борозду.
Гуня понял, что его не пожалеют. В конце концов, его дедушка, разделывая рыбу, не задумывался, насколько это приятно самой рыбе. Рыба есть рыба. Вот и щука, похоже, рассуждала в том же духе: человек есть человек.
– Считай! – приказала щука.
Раскаленный луч пополз по камням к ногам Гломова. Гуня резво отскочил:
– Хорошо, хорошо! Успокойся! Я понял. Начинаю считать!
– Давай! – мрачно сказала щука.
– Один… два… Аморфус телепорцио! – внезапно крикнул Гломов и вскинул руку.
Алая искра помчалась к щуке. Щуку окутало светлое облако, и она исчезла, успев лишь грозно щелкнуть зубами. Вместе со щукой исчезло и ведро. Остался только влажный круг на полу.
Гуня вытер вспотевший лоб. Перстень на его руке был горячим и обжигал кожу.
– Надеюсь, я зафутболил эту кильку в томате достаточно далеко и она не вернется… Спасибо Склеповой, что хоть чему-то меня выучила, – сказал он.
Герман Дурнев, бывший депутат, повелитель В.А.М.П.И.Р, наследник графа Дракулы и просто разносторонний человек, переживал нелегкие времена. На втором десятке лет совместной жизни тетя Нинель ушла от него. Не то чтобы окончательно и бесповоротно, но все же ушла. Собрав два чемодана самых необходимых вещей, она произнесла трескучую речь, в которой подвергла резкой критике нравственные достоинства супруга, пожелала ему счастья с секретаршей, на скорую руку всплакнула, ухитрившись не повредить макияж, и шумно хлопнула дверью, едва не расплющив подслушивающего
Дядя Герман подозревал, что этот цирк был продуман заранее и тетя Нинель на самом деле взяла путевку и укатила в дом отдыха, но все равно переживал, тем более что никакой связи с ней не существовало. Свой сотовый она демонстративно метнула ему под ноги.
Три дня он прожил один, с досады моря голодом таксу и ворча на Халявия, недавно нагло укравшего золотую сковороду и прокутившего ее с манекенщицами. После загула Халявий ходил бледный, с мешками под глазами, держался за стены и жадно пил воду из-под крана. Пару раз он пытался превратиться в волка, но так и не сумел перекувырнуться через нож.
Холостякующий дядя Герман убедил себя, что не ждет звонка тети Нинели, и верил в это искренно. Когда же телефон вдруг зазвонил, он неожиданно для себя кинулся из коридора и прищемил дверью палец. Звонили из автомастерской.
– Дурнев Гэ? Вы сдавали нам свой «Мерседес» с жалобой на заедание стеклоподъемника? – поинтересовался бодрый канцелярский голос.
– Ну, – невнятно сказал Дурнев, держа прихлопнутый палец во рту.
– Стеклоподъемник мы, к сожалению, сделать не сможем. У нас нет запчастей. Зато мы провели бесплатную диагностику вашего авто и обнаружили, что вам неправильно установили колонки. Их слишком много, и, когда включаешь звук на полную громкость, автомобиль подскакивает и теряет сцепление с дорогой. Кроме того, желательно заменить автоматическую коробку передач. Мы можем заняться этим прямо сейчас. Все двадцать
наших механиков случайно оказались свободными.
– У меня на коробку жалоб не было, – удивился Дурнев.
– И не будет! – жизнерадостно заявил голос.
– Хорошо, мальчики! – сказал дядя Герман послушно. – Меняйте что хотите! Машина на гарантии.
Бодрый голос на мгновение сделал траурную запинку, но тотчас выправился и стал еще убедительнее:
– Мы сожалеем, но ваша гарантия недействительна. Вы ни разу не приехали на ТО. Кроме того, вы расписались в неположенном месте и пробили бумаги дыроколом, чего делать не следует. Подтверждаете заказ и оплату?
– Подтверждаю, – смиренно согласился дядя Герман. – Как, кстати, вас зовут?
– Сергей… Сергей Васильевич.
– Большое спасибо, Сергей Васильевич! Начинайте творить.
Дурнев повесил трубку, посмотрел на телефон и нехорошо ухмыльнулся. Его глазные зубы выдвинулись и тотчас спрятались.
– Думают: обдурили меня… Ах, мальчики, мальчики! За «Мерседесом» я пришлю Бума и Малюту! До старости ни один работник автомастерской не сможет смотреть фильмы ужасов. Кроме того, одну гайку им придется закручивать втроем, потому что у всех будут дрожать руки, – сказал он с предвкушением.
В комнату, виляя бедрами, вошел Халявий и томно остановился возле кресла дяди Германа.
– Дурнев, а Дурнев! Ты никогда не задумывался, что фамилия у тебя говорящая?
– В смысле? – нахмурился дядя Герман.
– Германчик! Я же сто раз тебе говорил: после принятия ванны не забывай вытаскивать пробку!
– С какой стати?
– А с такой, что у нас в джакузи плавает тухлая рыба!
– Ну и что?
– А то, что она не только плавает. Она еще и хамит! – наябедничал Халявий.