Таня Гроттер и магический контрабас
Шрифт:
– Терпеть не могу все эти зелья. Недаром на всех волшебных настойках всегда пишут: побочные действия – вырастание шерсти на лбу и носу, – ворчал Ванька, пытавшийся науськать своего жука, чтобы он заполз за шировот к Шурасику.
Профессор Клопп разгуливал внутри круга и снисходительно пробовал эликсиры. Для этого у него была даже особая бронзовая ложка на длинной цепочке, висевшая на поясе. Отпив у каждого из котла по полложки, профессор Клопп остался крайне недоволен.
– Никогда в Тибидохсе не набирали таких тупица! Два месяца занятий – и никакой результат!
– Вы еще не пробовали у Тани! – подала голос Верка Попугаева.
Профессор Клопп снисходительно скривился.
– Ну-ка, ну-ка... Уверен, у нашей новенькой ничего не вышло, поскольку она мешал ложкой по часовой стрелка, а я диктоваль: мешать надо против часовой. И потом, какую лапку от жук-вонялка она взяль? Уверен, что передние, а именно их как раз и нельзя использовать! – сказал он насмешливо, зачерпывая эликсир из ее котла. Таня хотела возразить, что она все сделала верно, но Клопп, не слушая, уже отправил содержимое ложки в рот. По выражению его лица видно было, что он готовится произнести нечто крайне язвительное, но тут из ушей у него неожиданно повалил густой пар, лицо покраснело, и, подпрыгнув на месте, он заорал:
– Что вы тут все расселись, копуши!! Подать сюда мамонт! Сто мамонт, двести! И драконов тоже сюда! Я их голыми руками вздуть! И не только драконов! Я всем титан наставить фонарь под оба глаз!
Клопп потряс тонкими ручками и куда-то умчался, явно разбираться с титанами.
Весь класс пораженно уставился на Таню.
– Похоже, он слишком много хлебнул. Ну и накостыляют же ему титаны! – хихикнул Баб-Ягун.
– Послушай, как у тебя получилось? Почему котел не закипел? – изумился Ванька Валялкин.
Таня застенчиво улыбнулась.
– Ерунда... Следовала рецепту, и все дела, – буркнула она. – Вот заварить тете Нинели чай для похудания действительно задача. Двадцать три секунды на пару при температуре семьдесят три градуса, одновременно помешивая термометром... Секунду перестоит – тетя Нинель устраивает истерику. Посмотрела бы я, как профессор Клопп с этим бы справился...
После практической магии стрелка часов, таких же, как в комнате с Черными Шторами, показала сперва на ложку, а затем на здоровенный, постоянно подмигивающий глаз.
– Это они говорят, что сейчас обед, а потом надо идти на снятие сглаза, – поежился Ванька Валялкин.
– А кто его ведет? Снова профессор Клопп? – спросил а Таня.
– Не-а, не Клопп. Сейчас будет Зубодериха... Она и у нас, и у «темных». Так что это пара совместная. Только «темным» она преподает сам сглаз, а нам снятие.
Если практическая магия проводилась в башне, то на снятие сглаза пришлось спускаться в подвал по длинной лестнице с закопченными ступенями, освещенной магическими факелами. Дрожание стен здесь ощущалось гораздо сильнее, чем в остальном Тибидохсе. Если прислушаться, то можно было разобрать даже хриплое дыхание титанов. Кроме того, пару раз Тане показалось,
Ванька Валялкин и Баб-Ягун шли рядом с Таней. Уже несколько раз она замечала, что Валялкин и Баб-Ягун незаметно толкаются плечами, соперничая, кто будет идти ближе к ней. Верке Попугаевой и Дусе Пупсиковой не нравилось, что новенькая пользуется таким успехом, и они фыркали, отворачивая носы.
– И как нежить сюда пролезает? – рассуждал Ванька Валялкин. – Здесь же всюду запретительные заклятия. Поклеп их на каждую трещину наложил, не говоря уж о коридорах.
– Нежить всегда ход найдет. Или новый пророет. Где чего прорыть и как пролезть, они здорово соображают. Ну а подземелья Тибидохса за неделю не обойти, – сказал Баб-Ягун.
Таня вспомнила, как нежить копошилась у дома дяди – Германа и лезла по трубам, и согласилась с Баб-Ягуном. Вот только зачем здесь нежить? Чего она хочет?
В кабинете снятия сглаза было людно и тесно. Кроме тридцати первогодков «белого» отделения, здесь еще было тридцать первогодков «темного».
– А вот и Гроттер приперлась! Видите эту девицу? – громко сказала Гробыня, обращаясь к своему соседу, хмурому низколобому парню, смахивающему на гориллу.
«Темные» мрачно уставились на Таню.
– Гуня, слабо потрогать ее родинку? Может, она у нее наклеенная? – продолжала подзуживать Гробыня.
Низколобый тяжело двинулся вперед, возвышаясь над самым высоким из «темных» на две головы.
– Че слабо? Не слабо. Ща потрогаю... – гнусаво сказал он, усмехаясь и протягивая на ходу толстый палец. Зубы у него были нечищеные, скверного желто-зеленого оттенка. При этом два клыка значительно выступали вперед. Ванька Валялкин и Баб-Ягун дружно выдвинулись вперед, встав между громилой и Таней.
– Знакомься, это Гуня Гломов – наше тибидохское чудо. Ему четырнадцать лет. Он уже три года просидел в первом классе, и единственное, чему научился, – превращаться в табуретку! – вызывающе произнес Баб-Ягун.
– Нарываешься, Ягун? Умничка! Уже нарвался, – сказал Гуня Гломов и стал тяжело размахиваться. Но тут вперед ни с того ни с сего выскочил Шурасик.
– А я тоже умею драться! – запищал он. – Я вчера прочитал «Самоучитель юного драчуна» и даже знаю, как правильно сжимать кулак! Значит, так: я снимаю очки, и договариваемся о правилах. В лицо не бить, лежачего не пинать, плохими словами не ругаться, при словах «четыре-четыре я на перерыве» драка прекра...
Не дослушав правил, Гуня ухмыльнулся и двинул Шурасика в ухо. Тот кубарем покатился по полу. На Гуню прыгнули Ванька Валялкин с Баб-Ягуном, и все трое покатились по полу.
– Куча мала! – заорал кто-то из «темных», и все ринулись вперед.
Вскоре драка уже была всеобщей. «Белые» и «темные» действовали слаженно. Тане показалось, что они дерутся так не в первый раз. Дрались даже девчонки. Гробыня Склепова, вскарабкавшись с ногами на стол, руководила потасовкой.
Шурасик сел на полу и, встряхнув головой, стал перелистывать маленький синий блокнотик.