Таня Гроттер и трон Древнира
Шрифт:
И не странной ли была история с котом, на которого сфинкс напал именно в минуту, когда она уже отказалась от подарка? Вот и ломай себе голову. Не жизнь, а сплошные загадки.
Вечером, когда довольные баб-ёжки разъехались, во двор школы волшебников вышел Тарарах. Некоторое время питекантроп, покачиваясь, стоял посреди двора и двусмысленно щурился на луну, а потом, обращаясь к Большой Башне, потребовал:
– Тибидохс, Тибидохс, встань к лесу задом, ко мне передом!..
Каменная громада осталась неподвижной,
– Эх ты! Какая ты после этого избушка! Ты ж целый избенций! – укоризненно сказал преподаватель ветеринарной магии и удалился, сильно кренясь назад.
Глава 4
БЕШЕНОЕ РОДЕО
Дядя Герман выглянул в окно и передернулся от омерзения. Природа пребывала в полуденном мажоре и благоденствии. В воздухе кружился тополиный пух. По липким толевым крышам гаражей прогуливались голуби. Любого другого такое зрелище умилило бы, но дядя Герман не ощутил ничего, кроме сильнейшего раздражения.
Последние дни яркий солнечный свет почему-то вызывал у него резь в глазах. Даже по коридорам Думы он ходил в темных очках, как скрывающийся магфиози.
Справа от самого доброго депутата кто-то деликатно кашлянул. Дурнев опустил шторы. Тетя Нинель, одетая в безразмерный халат отошедшей от дел гейши, держала в руках подносик.
– Германчик, твои кружевные носочки и носовой платочек в красную клеточку! – доложила она.
Дядя Герман скривился и метко пнул поднос.
– Сколько раз тебе говорить, что я больше не ношу кружевных носочков!!! Мне нужны черные кожаные брюки и хлыст! – рявкнул он.
– Герман, дорогуша, но в Думу тебя с хлыстом не пустят! А в кожаных брюках и подавно! – мягко возразила супруга.
Поняв, что тетя Нинель права, Дурнев сдулся как воздушный шарик и послушно надел кружевные носочки.
– Ты права, Нинель. Совершенно невозможно стало заниматься политикой. Представь, какой-то умник сделал в Думе поручни из осины. Я всадил себе занозу, так ранка уже вторую неделю не заживает! – недовольно сказал он.
– Кошмар, просто кошмар! – сочувственно закивала тетя Нинель.
Примерно через полчаса Дурнев, почти насильно облаченный во вполне приличный, мышиного цвета костюм, собрался в Думу. Запечатлев на бледном лобике супруга контрольный поцелуй, тетя Нинель с облегчением выпроводила его из квартиры. Удрученно качая головой, она отправилась на кухню. Именно там, среди копченых индеек, ананасов и бумажных пакетиков с пончиками, протекала значительная часть ее жизни.
Став почетным председателем В.А.М.П.И.Р., дядя Герман резко преобразился. В изгибе его спины появилось нечто царственное. Его зеленое лицо приобрело королевскую брюзгливость. Порой вечерами он застывал перед зеркалом и, выдвинув зубы – теперь он мог это делать по желанию, – провозглашал:
–
Как-то Пипа неосторожно хмыкнула:
– Пап, да какой ты вампир! У тебя даже на томатный сок аллергия! Интересно, те умники из Трансильвании об этом знают?
Дядя Герман так взбесился, что первый раз в жизни накричал на дочь и даже бросил в нее подушкой.
Такса Полтора Километра надрывно завыла из-под дивана. Из своего убежища она не вылезала уже несколько дней. Такой сдвиг в психике случился с ней после того, как самый добрый депутат попытался укусить ее за лапу. Дядя Герман был не виноват. Виновато было полнолуние.
Одна тетя Нинель относилась к причудам мужа вполне спокойно. После кролика Сюсюкалки она на всю жизнь приобрела иммунитет ко всем выкрутасам своего преуспевающего супруга.
Но вернемся к тому злополучному утру. Не успела тетя Нинель съесть восьмой пончик и поставить в духовку очередную сверхполезную индейку, как в дверь неожиданно постучали.
В сущности, это было бы не так уж и странно, не будь эта дверь в лоджию. Тетя Нинель некоторое время лихорадочно соображала, не спрятаться ли ей под стол, но после вооружилась топориком для разделки мяса и прокралась в комнату.
«Опять эта Танька Гроттер! Вечно на ее лоджии невесть что творится!» – негодующе подумала тетя Нинель.
Стук в дверь не прекращался. Осторожно выглянув через стекло, супруга дяди Германа увидела на лоджии огромные кожаные сапоги со шпорами, которые, подскакивая, раздраженно пинали дверь. Рядом с сапогами лежала шпага в ножнах и небольшая металлическая корона, больше напоминавшая обруч.
«Ага, это же регалии Германа! Эти психи из Трансильвании все-таки их ему прислали! Надо куда-нибудь спрятать эти штуки, пока Герман окончательно не свихнулся!» – решила тетя Нинель.
Высунувшись на лоджию, она схватила сапоги, шпагу и корону и, разглядывая их, вернулась в комнату. Такса Полтора Километра вновь завыла из-под дивана. На этот раз вой ее был особенно надрывным и душераздирающим.
«А сапожки-то ничего! Стиль есть! И размер как будто мой!» – мечтательно подумала тетя Нинель, осторожно трогая пальцем звякающее колесико на шпорах.
Корона и шпага заинтересовали ее куда меньше. На них были следы ржавчины, и поэтому Дурнева брезгливо несла их на расстоянии вытянутой руки.
«В комиссионку, что ли, отволочь эти железки? Да только сколько там дадут за такой хлам? Пускай уж остаются!» – подумала супруга самого доброго депутата, пряча новообретенные регалии в нижнее отделение шкафа-купе.
Там у нее хранились всякие хозяйственные тряпки и бытовая химия. Это было единственное место в доме, куда дядя Герман с его вечными аллергиями никогда не совал свой нос.
Тетя Нинель уже вышла в коридор, когда внезапно шкаф-купе заходил ходуном, сотрясая пол и стены. В соседней квартире у генерала Котлеткина с антресоли упал танковый шлем. Алое зарево залило комнату.