Тарантул (илл. Н. Кочергина)
Шрифт:
– Вы член партии?
– Беспартийная.
Иван Васильевич положил окурок в пепельницу и медленно спросил:
– Пока что меня интересует следующее: в вашем доме много жильцов?
– По сравнению с прежним – десять процентов. В голодную зиму перемерли, выехали, разбомбило.
– Новых вам не вселяли?
– Есть. Из Московского района переселены.
– Жилые квартиры только на этой стороне?
– Нет. Есть и на той. Дом разрушен слева, а правая сторона в целости. Там кое-где живут.
В это время
– Ну что?
– Марья Андреевна, она говорит, что лопаты не выписывают. Рано еще. Когда снег пойдет, говорит, тогда и выпишем.
– А ты что молчала? – грозно спросила управхоз. – Они знают, когда снег пойдет? Снег по ихнему плану, что ли, пойдет? Иди снова и без лопат не приходи. Скажи этой фитюльке, что, если я сама спикирую на нее, худо будет. Чертова бюрократка! А потом мы же виноваты будем… Тебе же сгребать придется. Понятно? Руками будешь скоблить мостовую. Я не позволю, чтоб на моем участке нынче снег лежал. Понятно? Обязана выписать!
– Она говорит, что лопат хватит, а только нарядов еще не выписывают…
– Должна выписать, если требование есть. Скажи ей, что, если сегодня не выпишет, завтра в «Ленинградской правде» ее продернут. Сама фельетон напишу, если на то пошло. Иди, не разговаривай!
Женщина потопталась на месте и ушла. Начальник объекта повернулась к Ивану Васильевичу и, как ни в чем не бывало, сказала совершенно другим тоном:
– Я слушаю вас, товарищ.
– В седьмой квартире у вас живет Завьялов?
– Нет. Сергей Дмитриевич там не живет. Квартира пустая.
– Почему?
– Взрывной волной сильно тряхнуло. Все стекла вылетели, штукатурка осыпалась.
– А другие квартиры в окружности?
– Вверху живут. Напротив живут. Внизу пустая.
– Почему же квартиру не ремонтируют?
– После войны, говорит, отремонтирую. А то опять снаряд залепит. Многие так делают. Одну, две комнаты сохраняют, топят, и ладно… Не знаю, что с водопроводом делать. Заморозят.
– А ремонт в квартире сложный?
– Да как вам сказать… Недели на две, если по-настоящему.
– Он платит за квартиру?
– А то как же. Человек аккуратный.
– Квартира закрыта?
– Закрыта. Ключи у меня. Мы там водопровод чинили.
– А кто живет напротив?
– Там временные. Две женщины переселены из Московского района.
– Значит, квартира занята?
– Одна комната свободна. Если вам квартира нужна, так у меня хороших сколько угодно.
– Нет. Дело не в этом. Пойдемте посмотрим квартиру Завьялова.
– Можно.
Управхоз достала из шкафа ключи, и они вышли во двор.
– Много народу погибло? – спросил Иван Васильевич, оглядываясь.
– Не очень. Бомба упала днем, все на работе были. Теперь в Ленинграде бездельников мало…
Они поднялись на площадку третьего этажа и остановились перед дверью, которая была обита черной клеенкой.
5. СЕРГЕЙ ДМИТРИЕВИЧ
Лаборатория помещалась недалеко от конторы. Директор завода приоткрыл низенькие широкие ворота и жестом пригласил спутника войти. По середине длинного коридора были проложены рельсы узкоколейки, по сторонам – много дверей.
– Живет он здесь, – пояснил директор, останавливаясь против одной из дверей, и постучал.
– Войдите! – послышался молодой голос.
Большая комната, бывшая кладовая, имела сейчас вполне приличный и жилой вид. Удобная мебель, письменный стол, кровати, книжные шкафы, картины. В маленькой плите, наскоро сложенной из кирпича, уютно потрескивали дрова, а в кастрюльках что-то варилось. Стены побелены, и только железные решетки на окнах выдавали прежнее назначение комнаты. За письменным столом сидел юноша в матросской тельняшке и что-то чертил.
– Коля, а где Сергей Дмитриевич? – спросил директор.
Юноша встал и, сконфуженно улыбаясь, быстро надел морской китель*.
– Папа в лаборатории.
– С сестрой?
– Да. Они с утра чего-то стряпают.
– Это сын Сергея Дмитриевича, – познакомил директор своего спутника с юношей. – Моряк. В недалеком будущем капитан дальнего плавания.
– Очень рад. Люблю моряков. Сколько же вам лет? – спросил Иван Васильевич.
– Восемнадцатый.
– Вы учитесь?
– Да. В учебном комбинате Балтфлота.
– А вы, случайно, не знаете Мишу Алексеева?
– Знаю. Но мы по разным специальностям. Он на механическом, а я на судоводительском.
– Хороший парень, правда?
– Вообще да, – согласился Коля. – Серьезный. Но я мало его знаю.
В лаборатории стоял туман с удушливо-кислым запахом, от которого першило в горле. Химик возился около электропечи, а на полу сидела дочь и что-то растирала в фарфоровой чашке.
– Папа, имей в виду, если она опять рванет, ты спалишь себе глаза, – предупредила девочка.