Тарантул
Шрифт:
– Так есть в этом доме текила, мать её так?
– решила отвлечь меня от печальных размышлений неуемная бестия.
– Или Алоиз, паразит, всю выдул?
– Пойду, поищу, - обреченно сказал я, притомившись от абсурдисткой постановки, - на кухне.
– I love you, baby!
– послала воздушный поцелуй.
– Ага, - зачесал затылок, будто там копошился взвод вошек.
Что происходит, Чеченец, задал справедливый вопрос своему отражению, скачущему по кухонной утвари и стеклам, как шкет по лужам. И не получил ответа,
Вирджиния-Вирджиния; если с меня снимут обет молчания, я скажу все, что думаю. А что я, кстати, думаю? Ничего, кроме одного - меня уносит в открытое бушующее море; и неизвестно куда прибьет - к песчаному бережку, по которому легкомысленно тетешкается веселый дедок в домотканой рубахе, напевающей песенку, или ещё куда?
Вернувшись с бутылкой клопиного коньяка и апельсинами, я обнаружил в гостиной кардинальные изменения мизансцены: два работника умственного труда занимались тем, что гуляли по комнате и запускали руки во всевозможные потайные местечка - под стол, стулья, в горшки с цветами, за картины, под ковры.
Бутылка выпала из моих рук, но удачно - на ногу Варвары Павловны. Она громко выматерилась, вспомнив мою маму, разрезающую, быть может, очередную человеческую тушку на операционном столе, и я понял, что можно говорить, как и прежде.
– Что за .... ...., вашу мать?!
– заорал я не своим голосом.
– Можно объяснить все человеческим языком.
– А вот что!
– и брызнула на стол маленькие штучки, похожие на миниатюрные наушники.
– Что это?
– изумился.
– Жучки, родной, то есть подслушивающие устройства.
Я сел - стоять было выше моих сил. Более того, полностью лишился дара речи, чувствуя себя павианом на амазонской лиане.
Вирджиния заметила мое состояние, улыбнулась, плеснула коньячной бурды в хрустальные фужеры:
– Будем здоровы!
– А?..
– Алеша, для душевной анестезии!
И я заглотил жидкость без вкуса и запаха, точно артезианскую водицу. Мир не изменился и по-прежнему был напичкан загадками и таинством? Опять же "жучки" на столе - знак нашего криминального бытия.
С брезгливостью цапнул одного из них, будто живую гниду. Вирджиния засмеялась - не бойся, он уже не кусается, и спросила разрешения погулять её боевым товарищам по дому.
Я, находившийся в легкой прострации, лишь развел руками - все к вашим услугам, господа. Потом я и Варвара Павловна начали беседовать на отвлеченные темы, но про нашу жизнь. С коньячком, чтобы прояснить общую картину мироздания. То есть со стороны весь наш разговор был похож на бред умалишенных.
– Ты кто?
– Вирджиния.
– А я кто?
– А ты Алеша Иванов по прозвищу Чеченец.
– А у тебя какое прозвище?
– В смысле?
– Как тебя зовут... твои же б-б-боевые товарищи?
–
– Где?
– Кто?
– Майор ФСБ?
– Он перед тобой.
– Врешь, - твердо сказал я.
– Я вижу только тебя.
– Я и есть майор. Только не надо задавать вопросы?
– Какие?
– Может ли быть, женщина под полковником?
– Не понял, - признался я.
– Давай лучше выпьем на троих.
– На троих?
– Ну, я, ты, майор, и твой полковник, под которым ты... Где он, кстати?..
– Алешка, ты разморился, - засмеялась, накрыла пледом.
– Подрыхни пока, поговорим после...
– Все это мне снится?
– Спи, дурачок...
И я провалился в лунку небытия; так, наверно, грешники ухают в тартарары, к сатане на закуску.
Ууух! Не знаю, сколько по времени продолжался мой полет во мраке прямой кишки мироздания, да все имеет свой конец, в смысле окончание впереди забрезжил блеклый светильник: у врат рая или у заслонки геенны огненной?
Узнать я не успел - какая-то инициативная и потусторонняя сила буквально выплюнула меня, фекашку, из заднего прохода Макрокосмы, мол, не торопись, сукин сын, к вечности, ещё помучайся на этом свете...
И я проснулся, обнаружив себя в кресле. В углу мягким болотным цветом отсвечивал торшер. За окнами угадывалась глухая ночь. Напольные часы прохрипели полночь. В пересохшем рту гнездились клопы.
Чертыхаясь, отправился на кухню, чтобы найти дифлофос для поднятия тонуса. Нет, так жить нельзя? А как надо? Кто ответит на этот детский вопрос? Но самый вопрос вопросов: где мои дорогие гости? Или все это очередной дурной сон, который надо немедля позабыть.
Оказалось, не сон: на мой шум явилась Вирджиния, Верка, Варвара Павловна. Вела себя привычно и спокойно, точно была законной, осточертевшей до печенок супругу супругой.
По её утверждению, я выдул всю бутылку коньяка, она лишь успела приласкать стопочку.
– На то были свои причины, - туманно заметил я.
Мы сели за стол. Я поставил перед собой лоханку со льдом и принялся колоть его стальным штырем. От моих яростных ударов восстали, полоумно забрехав, все окрестные собаки. Когда я малость приустал, Вирджиния спокойно поинтересовалась моим состоянием?
– А какое оно может быть, как ты сама думаешь?!
– начал драть горло, глотая куски льда.
– Я устал! От всех вас! И от себя тоже! Почему? Потому, что я - это не я! Ха-ха! Я - Чеченец, ты это понимаешь? Меня нет - есть только тень по имени Чеченец! Да, что я?! Ты? Моя ненаглядная! Сто лет тебя не было. И вот, пожалуйста, заявилась! Но это не ты, моя хорошая!.. А кто?.. Почему мы живем, как в театре масок? Не жизнь - а тарарамбурия с говном на лопате!..
Такая вот избитая, как котлета, некрасивая истерика. Что там говорить, устал сражаться с фантомами и решать бессмысленные ребусы, которым не было предела.