Тарас Балашов. Виртуальный любовник
Шрифт:
— Ты только не ори, а то головой в унитаз суну, чтоб протрезвел, — мрачно произнес Серый.
— Не надо! — сказал Бурышев. — Но сознание… — он поднял палец над заблеванной раковиной, — сидит, как мы поняли, во всех клетках тела. Даже в костной ткани. Именно поэтому и возникают фантомные ощущения. Ты знаешь, что такое фантомные ощущения?
— Ну, знаю, — сказал Серый, пытаясь выровнять тело соратника, начавшее клониться в сторону кабинок с унитазами, но Бурышеву, похоже, послышался другой ответ, и он принялся объяснять:
— Это когда человек, который потерял ногу, чувствует ее. Он даже
— Не понимаю. Каким образом все это имеет отношение к пересадке сознания?
— Процесс архисложный, но если объяснить на пальцах, очень все просто. Можно сканировать тело пациента, каждую его клетку, и записать это в цифре. В клетки тетрадные! То есть, команда «эдит кат» — вырезать. Затем сделать то же самое с другим пациентом. И вставить все, принадлежащее одному телу, в другое, понимаешь? «Эдит пэйст», значит, команда.
Конечная цель этого небольшого частного НИИ была вполне земной, коммерческой. За некую сумму, ошеломительную даже для миллионера, гендиректор ООО предлагал клиентам бессмертие.
Серый позвонил Бурышеву и без предисловий спросил: как дела с его научными разработками.
— Никак, — сказал соратник. — Клиника закрылась, финансирование прекратили.
— Вся эта пересадка сознания оказалась фуфлом?
— Это они так думали. Опыты над животными показались им неубедительными, хотя…
— Давай-ка сейчас встретимся, и ты мне все это подробнее расскажешь.
Через час они сидели в ресторане на Балчуге, и Бурышев продолжал свои ученые жалобы:
— Мне было все очевидно, а инвесторам — нет. Крысам я прививал определенные навыки в традиционном лабиринте. Одна крыса научится проходить лабиринт, я ее сканирую, переносу все ее сущность в другую, девственную крысу. И та тоже начинает проходить лабиринт. Более того. Если крысе, которая уже имеет навыки, привить сущность неумелой, то и она разучится. Ясно как репа. Опыты получались. То же самое с кошками и даже обезьяной, но это было сложнее и требовало более серьезной аппаратуры. В итоге инвесторы заявили, что все это слишком дорого и долго. Плюс один из них в православие ударился, вообще от идеи отошел. А двое других победнее этого. В итоге все развалилось.
— Ясно. А с человеком ты пробовал?
— Нет еще. Как раз только подошел к этому, уже начал искать добровольцев, и все закончилось.
— Наработки остались?
— Разумеется. А тебе на что? Неужто хочешь сфинансировать?
— Да. И добровольцев тебе предоставлю.
Эти слова поимели на Бурышева такое сильное действие, что он поднялся с места и протянул Серому обе руки. Тот нехотя дал ему свою, для страстного облепляющего пожатия.
— Спасибо, друг мой! Великое тебе спасибо.
Серый все же выдернул руку:
— Садись. Я не бескорыстен, замечу для начала. Но об этом после. Как скоро ты начнешь работать?
— Да хоть сегодня. У меня сейчас кабинет в одном санатории в Черкизово. Мне нужно два мощных компьютера и один компьютер-сервер. Как только бабки будут, куплю
— А можно обойтись без коллег?
— Можно. Только с ними дело быстрее пойдет.
— Ты ж ведь и не знаешь, какое дело… Ладно. Расскажу тебе все.
Не торопясь, посасывая пиво, выложил Бурышеву свою историю и посвятил в свои намерения. Когда он закончил, соратник довольно долго молчал.
— Ну и что? — с раздражением спросил Серый. — Что скажешь-то?
— Ты меня ошеломил. Признаться, я и представить не мог, что ты скрываешь такие сильные чувства. А ведь казался совершенно непрошибаемым, орлом таким.
— Я и есть орел. Только вот орлицы мне всю жизнь не хватало.
— Ну, за твою часть операции я, конечно спокоен.
— Безусловно. Этого парня доставят в Москву. Я его размещу на какой-нибудь квартире. Будет жить, как в масле кататься. Вопрос: что он сам почувствует при пересадках, что будет помнить?
— Не думаю, что он будет что-то помнить. Сны, может быть, какие.
— Просто ляжет на кушетку, заснет и встанет?
— Даже не так. Возможно, он не будет помнить несколько предыдущих и последующих часов. Возможно, он вообще ничего не заметит. Просто как потерял сознание и очнулся. Потерял у себя на квартире и очнулся — там же. Обморок такой.
— Ты в этом уверен?
— Почти. Дело в том, что крыса теряла некоторые навыки, приобретенные ею незадолго до эксперимента.
— Ну что ж, — Серый встал и махнул официанту. Бурышеву сказал: — Скинь мне номер своего счета. Сейчас же пошлю тебе аванс.
Серого не волновало, что благодаря усилиям Бурышева и его подельщиков, сильные мира сего теперь получат возможность жить вечно, меняя свои износившиеся тела на более крепкие. Его сердце забилось так, будто бы он уже владел Натальей, ритмично извлекая из нее крик, как музыку из дорогой скрипки.
План созрел мгновенно. Надо вытащить Влада из Казани в Москву. Все будет выглядеть довольно прозаично: и Серому, и Владу проведут сканирование, что займет несколько десятков минут и будет связано со шлемом, датчиками, всякими другими совершенно не важными деталями. Серому придется полежать в клинике, в состоянии, сходным с комой, в то время как на ноги встанет крепкое, мускулистое тело Влада, наполненное, впрочем, уже другим разумом. Где будет в это время сам Влад, вернее, его сознание? Да просто-напросто на хард-дисках мощного компьютера НИИ. В клетках.
После встречи с Натальей, от предчувствия которой Серого и начинало трясти, все вернется на место: Влад будет думать, что он отрубился, а Серый от этой точки времени до самой могилы будет нести в себе воспоминание. Никакие рольставни теперь не нужны. Придумав этот детский трюк с темнотой, Серый оставался недовольным несовершенством замысла: ему как раз и хотелось видеть эту женщину, во всех ее деталях, от и до. Идея с возгоранием люстры также была не лучшей. Получалось, что все, что он поимел бы после стольких усилий — невразумительное, слепое, нереальное, а в финале — опять расставание, теперь уж навсегда. Нет. Он хотел быть с Натальей не один, а много раз, встречаться с нею, пусть и в чужом теле, недели и месяцы, может быть, даже годы.