«Тарелки» над Кремлем
Шрифт:
А. Старцев, Уфа.
СТРАННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ
Случилось это лет 13–14 тому назад. По улице шла группа студентов — и вдруг визг, крики… Все начали снимать с себя обувь и поднимать над головой. Девушки платья подтягивают, парни закатывают брюки, будто речку вброд переходят, а на самом деле по тротуару идут, где никакой воды не было.
Это длилось минут пять. И тут я заметила мужчину, который стоял примерно в двух метрах от этой группы. Когда всё закончилось, студенты так и не поняли, что произошло, и пошли дальше. А я всё стою и смотрю на мужчину. Потом мне стало жутко, я повернулась и ушла.
После этого прошло
А. Плескачёва, г. Самарканд
ВИДЕНИЕ ИЛИ ПРИВИДЕНИЕ?
Дело было в 1949 году. В Хмельницкой области, в селе Плэтно, что в пяти километрах от Шепетовки. В селе есть ложбинка, где близко подходят подземные воды, и там построили колодец. Глубина его — не более 50–70 сантиметров: видно всё, что лежит на дне, и даже то, в каком месте родничок. И вот однажды пошёл слух, что в этом колодце показывается привидение…
Я жил в Шепетовке, и мы с друзьями поехали посмотреть. Народу там было очень много. Я увидел, что дно колодца всё белое, словно кто налил туда молока. Но немного погодя белизна начала расползаться с центра по углам. Всё очистилось, а через пять-шесть минут вновь начало затягивать белой пленкой. Потом опять плёнка разошлась, и из глубины начало появляться изображение — с каждой минутой становясь всё больше. Это было живое изображение всадника на коне. Он машет руками, разговаривает, но ничего не слышно. Так продолжалось минут пять, и он начал исчезать так же, как и появился. Вновь дно заволокло белым, а потом всё очистилось. Через две-три минуты вновь дно заволакивает, и из глубины проступает изображение — сначала как бы издалека, а потом на всю ширину дна. На этот раз мать с грудным ребёнком. Ребёнок сосёт грудь, а мать гладит его по головке, что-то поёт, но не слышно. Люди говорили, что на коне был Спаситель, а мать с ребёнком — это Матерь Божия.
Я и мои друзья были там трое суток, и все эти изображения видели. Я считал, что на небе кто-то это делал, и в колодце всё отражалось, но колодец-то был под крышей…
В тот момент, когда было изображение, я спускал прутик в воду, но ту часть, что под водой, уже не видел. А когда изображения не было, видно, как прутик достаёт до самого донышка… Что же это было такое?
И. Мушинский, Иркутская область
НЕВИДИМКА ЛЮБИЛ «КАМАРИНСКОГО»
Мне запомнился один случай. Мы жили в городе Новониколаевске, теперь Новосибирск. Когда на город наступал Колчак, отец был вынужден уехать, забрав семью, в Алтайский край, в село Савинку неподалёку от Барнаула. Через один дом от нас жил дед в большом деревянном доме. В одной половине — его сын с семьёй, а в другой — он с бабушкой и дочкой. В это время через село проходило много солдат, одни уходят, другие приходят — поляки, чехи, белые, синие, красные… Однажды какие-то солдаты попросились к деду ночевать, а он им отказал. И один солдат сказал ему: мол, ты меня ещё попомнишь. И ушёл. Вскоре после этого в доме у деда не стало покоя: вся утварь летала по комнате, а когда хозяева садились за стол, тот начинал раскачиваться, и всё летело на пол — чашки, ложки… и хозяева не могли стол удержать.
Однажды зимой, поздно вечером, дед, помню, прибежал к нам раздетый и напуганный и стал просить отца: «Иван Васильевич, пойдём, пожалуйста.
Отец собрался и пошёл. Взял зажжённую лучину и полез в подпол, посмотрел везде. Там стояли кадки с капустой, огурцами, помидорами и разная снедь. А когда он стал вылезть, то под ним кто-то свистнул. Отец вылетел оттуда, как пробка.
Отец посидел-посидел и стал спрашивать: «Кто ты такой?» «Он» отвечал свистом, но можно было понять: мол, солдат. «Как звать?» — «Абрам» — «Сколько лет?» — «18» — «Как сюда попал?» — «Меня принёс солдат в кармане…»
После этого мой отец каждый вечер стал у них бывать. Я просила: «Папочка! Возьми меня с собой». И он часто брал меня. Узнали про это в соседних сёлах, и стали приезжать люди — гадать, спрашивать о своих родных, которые были на войне. По селу выстраивалась огромная очередь саней. А вечерами приходил дедов внук Митька, лет десяти, и свистун заставлял его плясать. Начинал насвистывать «камаринского», и Митька плясал почти до упаду. И тут мой отец просил свистуна отпустить Митьку спать, мол, устал — и тот отпускал.
И вот стала устанавливаться в селе советская власть, появилось начальство. Однажды пришли к деду выяснить, в чём дело. И тут в них с печи полетели скалки, палки — в общем, всё, что было за трубой. И им пришлось уйти. Потом привели священника, чтобы отслужил молебен, но и его постигла та же участь.
Мой отец со «свистуном» вели долгие беседы. Но однажды у них дружба порвалась. Отец куда-то ездил, и вернулся домой усталый. Когда за ним пришёл дед и пригласил к себе, то отец сказал: «А ну его, он мне надоел». Но всё же пошёл. А когда поздоровался со свистуном, тот ему не ответил, сказал только, что больше с ним разговаривать не будет.
Потом деду посоветовали съездить в какое-то село и там разыскать старичка, который отчитывает по книге. Его привезли, и после этого «жилец» исчез.
Что это было, как вы думаете?
А. Крупенникова, г. Новосибирск.
СТРАШНО ЖИТЬ У КОЛДУНЬИ
В 1974 году я училась в Тобольске, в культурно-просветительном училище. Осенью нас троих отправили на практику в село Покровка Тюменской области. Дней двадцать жили мы у одной старушки. Однажды пришли из клуба около двенадцати ночи, попили чаю и легли спать. Мы спали трое на одной кровати — Оля у края, я в середине, а Марина у стены. Не прошло и десяти минут, как стала скулить собака у двери. Ольга встала, выпустила её. Вдруг я услышала, что кто-то тихонько пошёл по комнате. Через некоторое время слышу, что кто-то рвёт газету и комкает её. Мне стало жутко. Затем наступила тишина, и я стала засыпать.
Вдруг опять слышу, что кто-то у моего изголовья листает книгу (там действительно стоял стол и на нём лежала открытая книга). Мне опять сделалось страшно. Девчонки спят, а у меня не хватает сил двинуть ни рукой, ни ногой, разбудить их. И опять тишина. Я начала себя успокаивать, что всё ерунда, нервы и нужно спать. Только я начала засыпать, как опять услышала, что кто-то громко грызёт сахар-рафинад, который стоял на столе. И здесь просыпается Марина и спросонья кричит: «Перестань сахар есть, Жулик!» (так звали хозяйкину собаку). Я Марине тихонько шепчу, что собаку выпустили с вечера на улицу. Она от страха ойкнула, и мы с ней лежим, как говорится, ни ж и вы ни мертв ы . И вдруг я опять слышу, что ходит по комнате лошадь, трясёт гривой и фыркает. Затем сразу же почувствовала, как кто-то меня обдаёт сильным горячим дыханием в голову. И в это мгновение просыпается Ольга и громко кричит: «Брысь!». Мы спрашиваем, что с ней, а она говорит, что кто-то наступил ей на грудь как кошка.