Тарковские. Отец и сын в зеркале судьбы
Шрифт:
Дальше: я никогда не обвинял тебя в том, что ты ушел от матери. Никогда. С чего ты взял, что мне может показаться чего-то там не так в этом отношении. Это уж ты от обиды, я понимаю.
Я еще раз извиняюсь перед тобой за свое гаденькое письмо. Я виноват и перед Татьяной Алексеевной и приношу ей самое глубокое сожаление о своем хамстве.
Да, кстати о «Короле Лире»! Не прав ты. Очень. Но не будем говорить об этом (хотя это и обидно, даже больше чем обидно): вопроса о квартире больше нет. Слишком дорого он нам обоим стоил.
Ну, я кончаю.
И все-таки, многое осталось недосказанным. Я не теряю надежду исправить это.
Милый! Прости меня, глупого. Ну почему я приношу всем
Целую тебя. Твой Андрей.
После того, как Андрей «оперился», окончил ВГИК, стал работать, подобных ситуаций уже не было. Отношения стали спокойными, ровными, порой даже слишком спокойными, слишком ровными. Но всегда оставались неизменными огромное уважение и любовь Андрея к отцу. Свидетельств тому много. Николай Бурляев в своем дневнике 29 марта 1969 года сделал запись о том, что Андрей читал ему «стихи Б. Пастернака, А. Ахматовой, своего отца А. Тарковского, которого боготворит вдвойне: как поэта и как отца». [37]
37
И там же – запись о том, что Андрей читал Бурляеву и собственные стихи. А вот отцу Андрей их не показывал, стеснялся.
Подруга юности Андрея Лидия Смирнова свидетельствует, что школьником он часто посещал отца. Арсений поддерживал сына и морально, и материально. У Андрея иногда появлялись небольшие деньги, контрамарки в театры, билеты в консерваторию… Хотя, конечно, все это было слабым утешением для мальчика, подростка, юноши, тосковавшего по отцу.
Белый день
Елизаветград. 1910-е
При всей внешней несхожести детских лет отца и сына меж ними прослеживается явная внутренняя связь. Ощущение счастья в раннем-раннем детстве, а затем всю жизнь – поиски утерянного счастья (то есть ситуативная модель: рай – изгнание из рая – обретение рая через творческий катарсис). Недаром первоначально фильм «Зеркало» предполагалось назвать «Белый, белый день» – как реминисценция из стихотворения Арсения Тарковского о детстве:
Камень лежит у жасмина.Под этим камнем клад.Отец стоит на дорожке.Белый-белый день.В цвету серебристый тополь,Центифолия, а за ней —Вьющиеся розы,Молочная трава.Никогда я не былСчастливей, чем тогда.Никогда я не былСчастливей, чем тогда.Вернуться туда невозможноИ рассказать нельзя,Как был переполнен блаженствомЭтот райский сад.Арсений Тарковский на склоне жизни размышлял:
Детей надо очень баловать. Я думаю, это главное. У детей должно быть золотое детство. У меня оно было… Может быть, поэтому я так хорошо помню свое детство – ведь главное в мире это память добра. Меня очень любили. Мне на день рождения пекли воздушный пирог… И прятали его в чулан. А я туда однажды пробрался и стал отщипывать корочку по кусочкам. Вошел папа, взял меня на руки и стал приговаривать:
– Это у нас не Арсюша, это зайчик маленький…
…Отец был очень интересный человек. Когда он был в ссылке в Сибири, он вел подробные записи о жизни в этом крае, о людях, о политике – обо всем… Я пытался опубликовать
Что такое детство в пыльном уездном городке начала ХХ века? Пони и лимонад в городском саду, первая влюбленность, игры в индейцев, лягушки, запеченные на костре, обещание дяди Саши [38] подарить саблю, гимназия, первые экзамены, безобидные городские сумасшедшие…
Маленький Арсений. Елизаветград. 1911 год
Самое первое воспоминание Арсения – умершая бабушка.
Она лежала в гробу в бархатном лиловом платье. Вошла мама – я помню и то, как она и мы были одеты, – вошла и сказала: – Идите, дети, и встаньте на колени.
38
А. А. Гусев, муж родной тети Арсения, Ольги Даниловны. Он был полковником и преподавал в юнкерском училище в Елизаветграде.
Мария Даниловна воспитывала детей по немецкому руководству Фребеля. По нему полагалось до 5 лет водить мальчиков в девочкиных платьях.
Дядя Саша иногда давал мальчику играть свою шашку. Но однажды пришел и сказал:
– Я тебе не дам своей шашки. Ты не мальчик, ты девочка! Арсик обиделся:
– А что же мне делать? Дядя Саша ответил:
– Когда тебе будут мерить очередное платье, ты так надуйся, раздайся, оно расползется по швам, и его перешьют в штанишки.
Так и случилось. Тогда мальчик впервые почувствовал себя взрослым.
Первая влюбенность…
Арсика восхищала белоснежность фартука горничной Кати, а также ее осведомленность во всех житейских вопросах. То, что он не мог спросить у других взрослых, он мог узнать у нее.
Как-то Арсику, тогда уже ученику первого класса гимназии, подарили однотомник Лермонтова с картинками, изданный санкт-петербургским «Товариществом Вольф». Мальчика тогда сильно интересовали ангелы (ему рассказывал о них беглый монах Александрик, которого как-то приютили Тарковские), и первым делом он прочел поэму «Ангел смерти». Там была любовь – смертоносная и не совсем понятная ребенку. Арсений решил поговорить на эту тему с горничной, уважая ее осведомленность во всем.
– Будьте добры, Катя, – сказал он. – Пожалуйста, объясните мне, зачем Ангелу смерти понадобилось влюбляться?
– Влюбляться? – в свою очередь удивилась Катя. – А в кого?
– Он влюбился в простую смертную.
– А сколько ей было лет?
– Кто ее знает! Может, там написано, но я не помню.
– Значит, такой им возраст вышел, – вздохнула Катя. – Есть такие красавицы, такие жгучие красавицы, что просто ужас. Даже ангелы свободно могут в них влюбиться! Которые по-правдешнему любят, у них – или добейся взаимности или умри! Некоторые девушки до того влюбляются, что ходят, как помешанные, даже своих соперниц обливают серной кислотой.