Тарнсмены гора (трилогия)

Норман Джон

9. ЦАРЬ-ЖРЕЦ

Я позволю Вике спать на большой каменной лежанке, на спальных мехах и шелковых простынях.

Это, впрочем, необычно, потому что на Горе рабыни спят в ногах постели своего хозяина, часто на соломенном матраце с одним тонким одеялом, сотканным из мягких тканей похожего на хлопок растения реп.

Если хозяин недоволен ею, рабыня в качестве наказания может быть прикована к рабскому кольцу - прикована нагой, без одеяла и матраца. Камни пола

жесткие, а ночи на Горе холодны, и редкая девушка, когда ее утром раскуют, отказывается послушно выполнять желания хозяина.

Между прочим, даже вольная спутница может подвергнуться такому суровому обращению, если заслужит его, несмотря на то что она свободна и обычно горячо любима. Согласно горянскому взгляду на мир, вкус рабского ошейника полезен для женщины, даже для вольной спутницы.

Поэтому, если она раздражает или как-то мешает, даже вольная спутница может оказаться в ногах постели, ее ждет приятная ночь на камнях, она раздета, у нее нет ни матраца, ни одеяла, она прикована к рабскому кольцу, как будто она самая жалкая рабыня.

Это горянский способ напомнить ей, если она нуждается в таком напоминании, что она тоже женщина и потому должна подчиняться мужчине. Если она забудет этот основной закон Гора, рабское кольцо в ногах каждой горянской постели должно напомнить ей, что Гор - мужской мир.

Однако в этом мире очень много великолепных прекрасных женщин.

Горянская женщина, по непонятным мне причинам, учитывая ее положение в культуре, довольна этим положением. Часто это великолепное существо, искреннее, разговорчивое, полное жизни, активное, вдохновенное. В целом горянские женщины жизнерадостнее своих земных сестер, у которых - по крайней мере теоретически - более высокий статус, хотя, конечно, и на Земле я встречал женщин, с горянским пылом верных сути своего пола, полных радости, грации, красоты, нежности и бесконечной любви; а мы, бедные мужчины, далеко не всегда способны понять и оценить это.

Но при всем уважении к этому прекрасному и удивительному полу, я, может быть, из-за своего горянского воспитания, все же считаю, что и для них прикосновение к рабскому кольцу - хотя бы изредка - было бы благотворным.

По обычаю рабыня, даже принося наслаждение своему хозяину, не может лежать на постели. Я считаю, что причина этого ограничения в том, чтобы провести более четкое различие между рабыней и вольной спутницей. Достоинство постели по обычаю принадлежит исключительно вольной спутнице.

Когда хозяин хочет использовать свою рабыню, он велит ей зажечь лампу любви, и та послушно ставит ее на окно комнаты, чтобы их не беспокоили. Потом своей собственной рукой хозяин бросает на пол роскошные любовные меха, может быть, даже ларла, и приказывает рабыне лечь на них.

Я осторожно положил Вику на каменное возвышение.

Поцеловал ее в лоб.

Ее глаза открылись.

– Я выходила

из комнаты?
– спросила она.

– Да.

Она долго смотрела на меня.

– Как мне завоевать тебя?
– спросила она.
– Я люблю тебя, Тарл Кабот.

– Ты только благодарна, - ответил я.

– Нет, я тебя люблю.

– Ты не должна меня любить.

– Люблю, - повторила она.

Я подумал, как мне убедить ее, что между нами не может быть любви. В доме царей-жрецов не может быть любви, и она сама не знает, чего хочет, да к тому же есть еще Талена, чей образ ничто не уберет из моего сердца.

– Ты ведь женщина их Трева, - улыбаясь, сказал я.

– А ты думал, что я рабыня для удовольствий, - насмехалась она.

Я пожал плечами.

Она отвела от меня взгляд, посмотрела на стену.

– Кое в чем ты прав, Тарл Кабот.

– Как это?

Она прямо взглянула на меня.

– Моя мать, - с горечью сказала она, - была рабыней для удовольствий… выращенной в загонах Ара.

– Должно быть, она была очень красива, - сказал я.

Вика странно смотрела на меня.

– Да, вероятно.

– Ты ее не помнишь?

– Нет, она умерла, когда я была маленькой.

– Жаль, - сказал я.

– Это неважно: она ведь была животным, выращенным в загонах Ара.

– Ты так презираешь ее?
– спросил я.

– Она была племенной рабыней.

Я молчал.

– Но мой отец, - продолжала Вика, - чьей рабыней она была - он входил в касту врачей Трева, - очень любил ее и просил стать его вольной спутницей.
– Вика негромко рассмеялась.
– Три года она отказывала ему.

– Почему?

– Потому что любила его и не хотела, чтобы у него вольной спутницей была низкая рабыня для удовольствий.

– Очень благородная женщина, - сказал я.

Вика сделала жест отвращения.

– Она была дура. Часто ли племенной рабыне выпадает шанс выйти на свободу?

– Редко, - согласился я.

– В конце концов, боясь, что он покончит с собой, она согласилась стать его вольной спутницей.
– Вика внимательно смотрела на меня. Смотрела прямо в глаза.
– Я родилась свободной, - сказала она.
– Ты должен это понять. Я не племенная рабыня.

– Понимаю, - ответил я.
– Может быть, твоя мать была не только красивой, но и благородной и храброй женщиной.

– Как это может быть?
– презрительно засмеялась Вика.
– Я ведь тебе сказала, что она племенная рабыня, животное из загонов Ара.

– Ты ведь ее не знала.

– Я знаю, кем она была.

– А твой отец?
– спросил я.

– В чем-то он тоже мертв.

– Что значит в чем-то?

– Ничего, - сказала она.

Я осмотрел комнату, шкафы у стены в тусклом свете ламп, разбитое устройство на потолке, разбитые сенсоры, большой пустой портал, ведущий в коридор.