Таро Люцифера
Шрифт:
— Шансов ноль, — выдавил Корсаков.
— Да, по киношному варианту — ноль целых, хрен десятых.
Бес резким движением придвинулся к столу, выкинул руку и цепко схватил Корсакова за кисть. Подержал с полминуты, потом отпустил.
— Ты чего? — Корсаков потер передавленное запястье.
— Да так. Тест один. На Востоке научили. — Бес посмотрел за окно.
Туман прилип к стеклам.
— Пульс у тебя, Игорек неплохой. С учетом обстоятельств. Но мог бы быть лучше, — задумчиво произнес он. — Но что-то в нем есть. Такая жилка особенная.
— Причем тут мой
Бес повернул к нему лицо. Пристально посмотрел в глаза.
— На Востоке говорят, что месть — это блюдо, которое надо подавать холодным, — произнес он. — От себя добавлю: кто умеет ждать, тот умный, кто мертвый — тот дурак.
— Что-то я не догоняю тебя, Бес. Можно без высот армейской мысли?
Бес усмехнулся, но глаза сделались стальными.
— Военных не трогай, парень. Мы не ангелы, конечно. Но великомученики почти все. Работа такая: костьми ложиться и чужих ежей своими задницами давить.
— Извини.
— Проехали. — Бес расслабленно откинулся на стуле. — Итак, как говорил наш замполит после трехчасовой трепотни, разрешите подвести черту, товарищи. Что мы имеем? Женщину и ребенка в залоге. Требования — мешок баксов, которые, в принципе, есть. Повод к войне я вижу. А причины мочить людишек и подставлять под пули своих, увы, в упор не наблюдаю. Отсюда следует предложение: быстро собрать бабки, распродав все барахло. До утра можно успеть. Слава Богу, не в тундре живем.
— И все?
Бес хищно усмехнулся.
— И все только начнется, Игорек. Для всех закончится, а для тебя начнется.
Бес подцепил зажигалку, ловко прокрутил между пальцами. Она сама собой от мизинца проскользила к большому пальцу и свалилась в раскрытую ладонь.
— Понял, Игорек?
— Нет, — ответил Корсаков.
Бес чиркнул зажигалкой.
— Переверни ситуацию. Сейчас ты загнан в угол и времени у тебя нет. Получи свободу маневра и вагон времени. И спокойно, без суеты сделай то, что сейчас хочешь с ними сделать. Перекоцай поодиночке. Медленно и с кайфом.
Бес прикурил от язычка пламени, выдохнул дым в потолок.
— Серьезная акция готовится не один месяц. Это в кино все просто, как бабе вдуть. А в жизни… Короче, что париться? Начальства у тебя нет, задницу рвать никто не прикажет. Затаился и жди. Готовь лежки, вынюхивай стежки-дорожки, оборудуй места для засады. Не торопись. Чутье подскажет, что надо отказаться, так и делай. И не гоняйся за всеми зайцами сразу. Выбери одного. Завали, отлежись, и подбирайся к следующему. Только так.
Корсаков прислушался к себе. Пружина в груди, сжавшаяся до отказа, начала понемногу слабеть.
— Ты мне поможешь, Славка?
Бес пошевелил выгоревшими бровями.
— Игорь — это твоя война.
— Понятно.
— Ни фига тебе не понятно! Я сегодня здесь, а завтра — аборигенам в Австралии штык в жопу вставляю, понятно? Жизнь у меня такая! — Он перевел дух. — Союз окончательно накрылся, всех от присяги, считай освободили. Теперь я сам
Корсаков плеснул себе в кружку пива.
— Ладно.
— Не ладно, а «ура», твою… Смысл жизни у человека появился, а он рожу кривит. Да полстраны будет бухать и дохнуть без радости и смысла. Один ты в кайф жить теперь начнешь.
— И что это за кайф?
Бес прищурился.
— А вот, Игорек, когда увидишь, как вытекает кровушка у первого, кого ты завалишь, тогда и узнаешь. — Он раздавил сигарету в пепельнице. — Короче, братишка, голым в поле я тебя не брошу. За мало-мало бакшиш организую тебе канал информационного обеспечения. Люди надежные, и разведданные у них — первый сорт. Пересекаться вы не будете. Суешь в «почтовый ящик» запрос и денежку. Через сутки получаешь ответ. Оружие есть?
Корсаков помялся.
— Охотничий карабин. От отца остался. Ручная работа.
— Вот и не трогай. Пусть на стенке висит. Там ему самое место. — Бес скосил глаза в сторону. Что-то высчитал в уме. — Кое-что на первое время я тебе по дружбе подброшу. Остальное через «почтовый ящик» закажешь. Денег хватит, танк подгонят.
Корсаков грустно усмехнулся.
— Я не шучу. — Он посмотрел на Корсакова, словно приценивался. — Хотя тебе танк не понадобится. Парень ты с воображением. Такие даже сигаретой горло чикнуть могут.
— Это как? — удивился Корсаков.
Бес зубами вырвал фильтр у сигареты, расплавил кончик над пламенем зажигалки. Когда на кончике образовалась смоляного цвета капля, расплющил ее об стол, крепко придавив донышком зажигалки.
Он показал плоскую пластинку с неровными краями, прилепившуюся к белому цилиндрику фильтра.
— Натачиваешь на камне, как лезвие ножа. И вперед.
Бес, словно ногтем, чиркнул по руке Корсакова. Там, где прошло импровизированное лезвие бритвы, осталась тонкая красная полоска.
Обугленный фильтр улетел в ведро. А Бес вновь без предупреждения схватил Корсакова за запястье.
— Чую, чую я ее, Игорек, — прошептал он, глядя Корсакову в глаза. — Студеная, как ключевая вода в теплом озере. Все у тебя получится, я уверен. Горячее сердце, чистые руки и трезвую голову чекистам оставим. Наши руки кровью крашены, в венах — лед, а в голове — бортовой компьютер. Только так выжить можно. А Бог даст — и победить.
Он разжал мертвую хватку пальцев.
Привстал, снял с холодильника телефон. Придвинул к Корсакову.
— Начинаем этап «бабло творит добро», — объявил он. — Есть кому быстро сдать картины? Оптом. Все, что есть.
Корсаков удивился.
— Почему сразу картины? Можно же квартиру на них оформить. Или мастерскую.
Бес хмыкнул.
— Знаешь, я — сапог яловый, в искусстве ноль полный. Мону Лизу от Мерлин Монро не отличу, а Баха с Фейербахом путаю. Но войне меня учить не надо. Еще Клаузевиц говорил, что лучшая военная хитрость — сделать то, что от тебя хочет противник. — Он постучал пальцем по трубке. — Звони, Игорек, слушай меня, пока я жив. А потом я ребят своих кликну. На «стрелке» тебя подстрахуем. Заметь, совершенно бесплатно.