Тарра. Граница бури
Шрифт:
— Готовиться к походу. Весной вспыхнет война, и клан Лебедя примет в ней участие на стороне Эланда и Кантиски.
Глава 8
2228 год от В. И. 27-й день месяца Звездного Вихря
Большой Корбут
Озерная Пантана. Босха
Солнце еще не показалось над зубчатым горным гребнем, но света, чтобы провести коней узкой горной тропой, Рамиэрлю хватало. Хвала Великому Лебедю, дорога для лошадей пока годилась. Топаз шел спокойно, но Перла упрямилась, и Роману все чаще приходилось останавливаться и уговаривать кобылу сделать еще шаг.
— Честное слово, дорогая, — не выдержал
Зимнее утро в Корбутских горах выдалось красивым, но неуютным. Было очень ясно и очень холодно, и Роман знал, что чем выше они поднимутся, тем будет холоднее. Собственно говоря, настоящий подъем он начал вчера, а до этого петлял по долинам рек и ручьев, стараясь отыскать для перехода место поудобнее. Прав ли он оказался в своем выборе, покажет самое ближайшее будущее. Пока тропа, по которой они шли, была вполне проходимой и вела в нужном направлении, но вот от Уанна по-прежнему не было ни слуху ни духу, хотя Рамиэрль не сомневался — когда маг-одиночка сочтет нужным, он его отыщет. Пока же нужно просто идти вперед.
Если не начнутся зимние вьюги и не придется бросать лошадей, путь через Большой Корбут может занять пару месяцев, после чего он окажется в тех самых Ларгах, про которые много наговорено и написано, но точно ничего не известно. Кроме того, что туда ушел и там сгинул Эрасти Церна, а Циала смогла вернуться. Если же за первой горной цепью встанут вторая и третья, а некоторые источники утверждали именно это, придется зазимовать, снегопады отрежут дорогу не только вперед, но и назад…
Громкий лай оторвал эльфа от ставших привычными мыслей и расчетов. Оскорбленная собачьей неучтивостью Перла не выдержала и пронзительно заржала. Уже почти рассвело, и эльф видел не красноватый контур живого существа, а самого пса. Очень крупное животное, размерами сравнимое с эландским волком. Светлая, с бежеватым отливом шерсть, пушистая и густая. Темно-коричневые «чулки» и маска на морде. Уши обрублены, а у пастушеских племен существует обычай рубить собакам уши, чтобы в них не мог вцепиться волк. Значит, собака пастушья… Это могло быть и хорошо — горцы наверняка знают дорогу, и плохо — если хозяева пса окажутся недружелюбными.
Эльф ожидал, что за первой собакой последуют другие. Если поблизости деревня или стадо, их должна охранять целая свора, но пес был один. Собака подлетела пушистым вихрем, она явно устала — светлые бока ходили ходуном, язык свешивался из открытой пасти чуть ли не до земли, не скрывая тем не менее отменных клыков. Либер стоял спокойно, на всякий случай положив руку на рукоятку кинжала, но пес нападать не собирался. Он даже не стал обнюхивать незнакомца, а до лошадей и вовсе не снизошел. Отчаянно виляя хвостом и то лая, то тоненько поскуливая, волкодав совершил несколько кругов вокруг Романа, немного отбежал в ту сторону, откуда пришел, и оглянулся, уставившись на барда. Тот продолжал стоять, с удивлением наблюдая за собачьими выходками.
Убедившись, что двуногий торчит на месте, пес бросился назад, но на этот раз не кружил вокруг, а встал напротив Романа, несколько раз громко пролаял, отступил два шага и вновь подал голос. Либер начал понимать, в чем дело, когда собака вновь прыгнула вперед, вцепилась зубами в край плаща и, пятясь, потащила эльфа за собой.
— Так ты меня куда-то зовешь? — осведомился бард. — Там твой хозяин? Ему нужна помощь? Ну, пошли…
Как только эльф сделал первый шаг, пес опрометью помчался назад, затем остановился, коротко взлаял, словно бы умоляя поспешить, и вновь кинулся вверх по склону. Дорога была нетрудной, и Роман вскочил в седло — кто знает, вдруг тут и впрямь промедление смерти подобно. Если же там окажутся враги, то четыре ноги лучше двух. Но никаких врагов не обнаружилось.
Не прошло и получаса, как собака привела всадника к обрыву и, жалобно скуля, застыла на краю. Спрыгнув на землю и зацепив поводья коней за кстати подвернувшийся еловый выворотень, Роман заглянул вниз. Дно пропасти терялось в тумане, снизу отчетливо доносился грохот потока, но на глубине в три или четыре человеческих роста виднелся небольшой выступ, на котором он заметил
— Так вот в чем дело, — обратился Роман к собаке, так как больше обратиться было не к кому. — Вы охотились, подбили серну. Та свалилась вниз, твой хозяин полез за добычей и тоже упал. Думаешь, он жив?
Волкодав в ответ что-то проскулил, с нетерпением наблюдая за манипуляциями Романа, ковырявшегося в седельных сумках в поисках длинной и крепкой веревки, которая, разумеется, оказалась на самом дне. Собака прекрасно понимала смысл происходящего, так как больше не пыталась привлечь внимание. Роман осмотрел края пропасти, прикидывая, где бы закрепить веревку. В одном месте обнаружился след от недавно выпавшего камня: здесь злосчастный охотник пытался спуститься или неудачно привязал ремень. Так и не найдя подходящей глыбы, Роман решил довериться Топазу, не раз выручавшему хозяина в его многочисленных странствиях. Подведя жеребца к обрыву и велев не сходить с места, эльф прикрепил веревку к задней луке седла, сбросил плащ и верхнюю меховую куртку, оставшись в походной одежде из замши.
Спуск с помощью веревки для опытного разведчика был делом совершенно заурядным, и вскоре бард стоял на небольшой каменной площадке рядом с распростертым телом. Первым делом он ощупал затылок упавшего и выяснил, что шею тот, по крайней мере, не сломал. Рука упавшего была гибкой и теплой, что обнадеживало.
Прикинув, как это сделать половчее, эльф рывком перевернул разбившегося и чуть не вскрикнул от инстинктивного отвращения — перед ним лежал гоблин. Не так давно Роман на месте бы прикончил мерзкую тварь или, из уважения к собаке, оставил бы умирать самостоятельно, ибо каждому эльфу известно, что гоблины есть зло в его чистейшем проявлении и само их дыхание оскверняет Свет и Творца. Но после столкновения с Всадниками, разговоров с Рене о темных и, самое главное, после мимолетного знакомства с Урриком Рамиэрль стал смотреть на Ночной народ более благожелательно. Грубая звероподобная внешность гоблинов не могла не отталкивать, но они были такими же разумными существами, как и любая другая раса. Среди них, безусловно, встречались и жестокие, неумолимые убийцы, про которых со смаком повествовалось в старинных эльфийских хрониках, но и создания, способные любить и обладающие мужеством и своим кодексом чести, тоже случались. В последнем Роман убедился на личном опыте.
Эльф встал на колени и принялся осторожно ощупывать пострадавшего. Тот, кстати, оказался совсем еще мальчиком. Лицо еще не украшали обязательные для каждого гоблина длинные висячие усы, да и фигура отличалась юношеской хрупкостью. Закончив осмотр, Роман пришел к выводу, что бедняга здорово ударился головой, хоть тушка косули и смягчила удар. Зато нога была явно сломана. Впрочем, и тут могло быть хуже — суставы оказались целы, да и перелом оказался закрытым. Решив, что сначала надо вытащить раненого из пропасти, а потом уже приводить в чувство, объясняться и думать, что делать дальше, Роман принялся за дело. Соорудив из конца веревки петлю, бард перехватил ею раненого под мышками, проверил, хорошо ли держится, затем внимательно оглядел скалу.
Либеру доводилось только с помощью двух кинжалов подниматься по сложенным из гладко отесанных камней стенам. Раздираемая же корнями растений, обдуваемая горными ветрами скала изобиловала трещинами, и взобраться по ней не составляло никакого труда. Вскоре Роман уже стоял наверху. Пес встрепенулся было, но, увидев, что спаситель один, вновь улегся. Негодник понимал, что его друга не бросят, а мешать сейчас ни в коем случае нельзя.
Роман еще раз глянул вниз — вроде никаких выступов и нависших камней. Можно поднимать. Топаз, повинуясь голосу хозяина, начал медленно пятиться, веревка натянулась, неподвижное тело поплыло вверх. Роман лежал на краю пропасти, свесившись чуть ли не до пояса, готовый каждый миг перехватить веревку или приказать Топазу остановиться, но все прошло благополучно. Подхватив раненого, эльф бережно положил его на загодя расстеленный плащ, куда немедленно перебрался и пес, принявшийся «умывать» бесчувственного хозяина. Эльф немного подумал и спустился вниз еще раз — за косулей. Не пропадать же добру!