Тарра. Граница бури
Шрифт:
В креслах у огня сидели двое и тихо разговаривали. Это был бесконечный разговор, из тех, что ведут лишь живущие одними тревогами и надеждами. Местоблюститель Лебединого трона, старший сын последнего эльфийского владыки Эмзар Снежное Крыло вел неспешную беседу со своим новым советником Клэром Утренним Ветром. С той ночи, когда погибла Тина, а Герика с Астеном ушли в никуда, Клэр жил в Лебедином чертоге. Родичи, опасавшиеся за рассудок и жизнь художника, постепенно успокаивались — правитель заставил Клэра загнать в самые отдаленные уголки души боль потери. О чем они говорили, никто не знал — разрушить защиту,
После смерти Тины эльфы, словно бы очнувшись от тысячелетней летаргии, соизволили посмотреть вокруг и обнаружили, что мир готов рухнуть. Древние и при этом вечно юные создания оказались к такому не готовы. Кроме, пожалуй, местоблюстителя, как-то сразу взявшего все в свои руки. Эмзара слушали — ведь когда наступает час решения и час действия, мало кто готов взять груз на себя.
Нашлись, разумеется, и такие, кто считал, что Эмзар должен увести свой народ из обреченной Тарры, но поскольку сами они не представляли, как это сделать, то и требования их звучали достаточно вяло. Что думал сам Эмзар, не знал никто, но вид у принца был такой, словно ему все ведомо и он ко всему готов. Это успокаивало. К несчастью, уверенность старшего из Лебедей была умелой игрой. Снежное Крыло не представлял, ни что ему делать, ни чем все может кончиться. Всю тяжесть положения знали только он и Клэр. Похоже, именно это знание и спасало последнему жизнь и рассудок.
Этот вечер обещал стать одним из тех, когда собеседники в тысячный раз перебирают уже известное в надежде отыскать просвет, но судьба в лице молодого воина из Дома Ивы уже маячила на пороге.
— Правитель, — Ариэн Нарсиэль учтиво склонил голову, — вас желает видеть супруга вашего брата.
— Проведи ее в малый кабинет. — На лице Эмзара не дрогнул ни один мускул. Воин вышел. Эмзар подбросил в огонь несколько еловых шишек и задумчиво добавил: — Не представляю, что ей понадобилось, но радости эта встреча нам не принесет.
— Нам? — удивился Клэр. — Я вовсе не хочу видеть… Я…
— Нам, — перебил правитель. — Я понимаю, что она мать Эанке. Именно поэтому нужно ее выслушать.
Клэр больше не возражал. Вдвоем они поднялись по обвивающей белоснежную колонну лестнице в башенку, где правитель предпочитал вести доверительные беседы. Нанниэль уже ждала.
При виде местоблюстителя женщина присела в положенном реверансе, но ее вид не отвечал требованию даже самого незатейливого этикета — губы Водяной Лилии дрожали, из всегда безукоризненной прически выбилась прядь, падающая на белоснежную шею, но Нанниэль, это похоже, не тревожило. Впервые в жизни.
— Я рад вас видеть. — Эмзар поцеловал тонкую, украшенную одиноким кольцом руку. — Как я понимаю, что-то произошло.
Нанниэль указала взглядом на Клэра, и деверь спокойно объяснил:
— Клэр из Дома Журавля со вчерашнего дня мой одро [77] . У меня от него не может быть тайн.
Нанниэль не стала ни на чем настаивать. Взглянув в глаза деверю, она произнесла отрывисто и четко:
— Она ушла.
77
Одро—
— Кто? — уточнил Эмзар, уже не сомневаясь в ответе.
— Моя дочь и ваша племянница. Я обнаружила это лишь сейчас, когда зашла к ней. Она не ложилась в свою постель уже две ночи. Эанке Аутандиэль взяла свои артефакты, оружие и… — тут голос Нанниэли дрогнул, — драгоценности Дома.
— Она оставила письмо? — Эмзар говорил спокойно, но на душе у него было гадко и становилось все гаже. — С ней кто-то есть?
— Она не оставила ничего, что могло бы объяснить ее намерения, — почти прошептала жена Астена. — Я узнавала… Я думаю, с ней Фэриэн, но я не уверена.
— Что ж, сударыня, — правитель коснулся руки невестки, — вы рассказали все, что знали. Теперь идите и отдохните.
— Но, — она вскинула измученные, но от этого еще более прекрасные глаза, — я не знаю, что она может совершить. Она… Боюсь, она безумна…
— Идите домой, — повторил Эмзар, — я буду думать. И действовать. Это мое дело. Ариэн вас проводит.
Нанниэль торопливо подобрала синий плащ и, не оглядываясь, вышла, почти выбежала. Эмзар повернулся к Клэру.
— Вот и началось.
— Что ты намерен делать?
— Для начала обойти остров. Если у них хватило глупости его покинуть, надо сделать так, чтобы они не смогли вернуться.
— Выходит, ты рад, что она ушла?
— Рад. И одновременно в ужасе. — Эмзар задумчиво повертел в руках изящную подставку для перьев, а потом бросил ее на стол, да так неудачно, что ни в чем не повинная вещица свалилась на изысканный золотистый ковер. — Как правитель, я до безумия рад, что змеи избавили нас от своего присутствия. Останься они тут и начни разговоры о том, что Светорожденным нет дела до смертных, что мы должны спасать себя и так далее, у нас могли бы быть крупные неприятности. Но я боюсь, Клэр… Они не просто так ушли. Они замышляют убийство.
— Но… Я не понимаю…
— Я должен тебе сказать, что Тина, — Клэр при звуках этого имени вздрогнул, как от удара, — Тина была убита по ошибке. Эанке нужна Эстель Оскора. А я отпустил их с Астени вдвоем!
— Звездный Лебедь! Я так хотел пойти с ними, — простонал Клэр, — но, может быть, еще не поздно!
— Поздно, Клэри. Эанке опережает нас больше чем на сутки. Гнаться за ней почти бессмысленно. И потом, ни ты, ни я не можем покинуть Убежище, а открыть тайну кому-то еще… Я не уверен, что моя племянница увела с собой всех своих сообщников.
— Но Астен — твой брат…
— Да. А Герика — его Эфло д’огэр, — Эмзар сжал кулаки, — и все равно я вынужден предоставить их самим себе. От нас тут ничего не зависит. Может быть, их не найдут. А если найдут, справиться с Астени непросто. Да и судьбу Эстель Оскора вряд ли кто может угадать. Они вступили на свою дорогу, и они пройдут ее до конца, а как и когда он наступит, нам знать не дано.
— Хорошо, — вздохнул Клэр, — пусть будет так. А что будем делать мы?