Тарси
Шрифт:
Что-то мелодично тренькнуло, и дверь распахнулась. Я посмотрел на ряд кресел, стоящих у стены, и молча занял крайнее.
Тарси, сидевший от меня метрах в пяти, что-то передвигал на столе, я внимательно наблюдал за его действиями. Впрочем, меня интересовали не его манипуляции, а он сам. Кто не видел тарси по телевизору или в Сети? Невысокие, худощавые, с серым лицом треугольной формы, большими глазами и острыми ушами. Но на экране – это одно, а так вот, лицом к лицу.
Тарси поднял взгляд и несколько секунд внимательно меня рассматривал,
– Приветствую вас, человек. Ваше имя Павел Николаевич Скоробогатов?
– Да, это я.
– Очень приятно. – Голос был ровный, я бы сказал – с тщательно выверенной интонацией. – Какова причина вашего визита?
– Я хотел бы поговорить.
– Не могли бы вы уточнить, о чем именно пойдет речь? Вы желаете обратиться с просьбой или узнать свое предназначение?
– Нет.
Похоже, серый был удивлен.
– Вы представляете какую-то организацию и выражаете ее интересы? В таком случае вам стоило записаться на прием, как общественному деятелю. Если хотите, я внесу исправления в ваш пропуск.
– Нет. Я никого не представляю, кроме себя самого.
– Тогда чего же вы хотите?
– Поговорить, как я и указал в вашей анкете.
– О чем поговорить?
– О тарси.
– Ваша работа связана с развитием общественных связей?
– Нет.
Тарси вздохнул почти как человек. Мне на секунду показалось, что сейчас он разведет руками и скажет: «Тогда ничем не могу вам помочь». Но этого не произошло. Серый оживился, похоже, он нашел нужное решение:
– Пройдите в комнату четырнадцать, там вас встретят.
Жест четырехпалой руки продемонстрировал мне, где следует искать означенную комнату.
Я прошел по коридору, миновал ряд дверей с номерами от единицы до двенадцати и надписями на двух языках. Двери с номером «четырнадцать» в этом ряду не было. Пришлось завернуть за угол, чтобы обнаружить еще две двери. На них не было никаких надписей, лишь номера «13» и «14».
На стук никто не отозвался, и я толкнул названную мне дверь.
– Проходите, любезный гость, я сейчас же вас приму, – послышалось из-за двери, и я с удивлением увидел тарси, который пытается навести порядок на своем рабочем столе, собирая ворох пластиковых листов и складывая их в ящик.
Это настолько не вязалось с пунктуальностью секретаря, отсчитывающего секунды, чтобы со мной поздороваться, что я растерялся и замешкался на пороге.
– Извините, если я вам помешал.
– Нет-нет, сейчас все будет в порядке!
Тарси выбежал из-за стола, подхватил кресло, которое стояло у стены, и потащил его ближе к своему рабочему месту. Небольшие стулья, предназначенные для его сородичей, были отставлены в сторону, я с удивлением понял, что к приему людей в этом кабинете не готовились.
– Вот, можете садиться, я вас внимательно слушаю.
Тарси
Я растерялся. Этот тарси настолько не вязался с составленным мною образом, что все заготовленные заранее слова показались мне неуместными.
Зачем я сюда шел? Убедиться в злонамеренности серых? А если и не в злонамеренности, то в надменности, чувстве превосходства. Ничего этого не было и не могло быть. По крайней мере, у того тарси, который сидел напротив меня. Живое лицо, любопытный взгляд, его суета с пластиковыми листами и креслом для меня – такое просто невозможно сыграть. Да и зачем ему притворяться? Он здесь хозяин, я гость. Если и не проситель, то и не тот, кто может что-то предложить.
Я молчал, мне неловко было сказать о своих подозрениях, пусть и облеченных в завуалированную форму. Тарси тоже молчал и рассматривал меня с выражением искреннего любопытства.
– Да, можете называть меня Лоау, – скороговоркой произнес он и опять замолчал.
Так мы помолчали еще пару минут.
– Пойду я, пожалуй, извините, что отвлек от дел, – наконец смог я выдать.
– Как пойдете? А поговорить? – искренне огорчился тарси. – О чем вы хотели поговорить?
– Я хотел поговорить о тарси. Мне было интересно, зачем вы здесь.
– Вы недовольны тем, что мы делаем? – искренне огорчился Лоау.
– Как я могу? После того как вы помогли десяткам тысяч больных…
– Тогда в чем же дело?
– Мне непонятно, кто дал вам право определять предназначение. С чего вы решили, что можете определять, кому и на каком месте положено быть? Прошу простить, если слишком бесцеремонен.
– А кто дал вам право определять, что вот этот человек высокий, а этот толстый? – отозвался Лоау.
– Но я просто констатирую факт.
– И с предназначением все то же самое. Мы просто констатируем факт. Причем каждый может согласиться с нами или не соглашаться. И это не раз и навсегда определенное место. Это лишь то направление, в котором человек может достигнуть наибольших высот.
– Но почему вы отвечаете не всем, кто приходит узнать о своем предназначении?
– Я не знаю, – серый рассеянно улыбнулся. – Определить предназначение можно не всегда. Бывает неясно. То ли у человека нет стремлений, то ли несколько устремлений равновелики. Не всегда получается сказать со всей определенностью, каково предназначение.
– А тарси? У вас есть предназначение?
– Конечно, я бы очень огорчился, если бы было иначе. Для тарси настоящая трагедия – не иметь предназначения. Вот вы не хотите узнать, каково ваше предназначение?
– Заманчиво, но нет. Не хочу, чтобы мою судьбу кто-то определял за меня.
– Я еще раз повторяю, никто вас не собирается подталкивать к тому или иному решению. Что плохого в том, чтоб знать, в чем именно вы сможете добиться наибольших успехов.
– Честно говоря, вы меня озадачили.