Тарси
Шрифт:
С другой стороны окна туда же ударилось мертвое тело, полетели стекла, и в помещении показалась рука голодного мертвеца. Адвокат едва успел упасть на пол. Отскочить от резкого движения мертвяка было нереально. Все впали в оцепенение. Ожидая, что будет дальше. Холодный весенний воздух наполненный смрадом гниющих трупов и какой-то химией ворвался в салон магии мадам Ядвиги.
В узкое окно, затянутое гнутой решеткой, лезли покойники. Они скрежетали зубами и скулили. Стук голов о металлические прутья пугал до коликов в животе. А что будет, если решетка не выдержит? Даже думать об этом было страшно. Адвокат полз на спине от кона, толкаясь пятками и локтями. Казарян вышел вперед и поднял адвоката за шиворот с пола. Проходя
– Пойдемте прятаться за стол, дедушка.
Голос у него был на удивление спокойный. Старик на ощупь пробрался вслед за толстяком. Они впятером устроились за столом, сидя на матрасе. Окна не было видно, только жуткие звуки, рвущихся к ним, беспокойников, говорили о том, что успокаиваться еще рано.
Старик оказался рядом с влюбленными, Кирилл и Валя сидели крепко обнявшись. Периодически слышались тихие поцелуи. Как раз под стариком было мокрое пятно на матрасе.
'Энурез, что ли у них?' - подумал старик, но вслух ничего не сказал.
Глава 5 Кызя
Он сам не понимал - неудачник он по жизни или нет. Жизнь у него складывалась не хуже чем у других, да и жил он вполне неплохо, и страшных ударов судьбы он не испытывал, но постоянные мелкие неприятности преследовали его, слетаясь на его несчастную голову как мухи на мед. Непонятное прозвище 'Кызя' привязалось к нему еще в школе и упорно шагало с ним рука об руку по всей его жизни. Он не обижался, да и само слово было не обидное, скорее непонятное. Он даже не помнил, с чего это началось.
Судьба его была предрешена еще с пеленок. Кызю угораздило быть единственным продолжателей рода потомственных разведчиков и чекистов. Его прапрадед был тайным информатором охранки. Прадеда по комсомольской путевке отправили в молодое революционное ЧК еще в двадцатом году прошлого века. Дед получил звание героя советского союза в годы великой отечественной войны. Отец Кызи был недосягаемой величиной, легендарным сотрудником службы внешней разведки.
Родился и рос Кызя в одной из стран ближнего востока и вернулся на Родину предков только в одиннадцатилетнем возрасте. Первоначальная эйфория от возвращения на Родину про которую столько всего рассказывали, обернулось сначала удивлением, а потом полным разочарованием. Он не мог здесь жить. Здесь все было другое. Все было не так, как он привык. На Родине было просто ужасно. В школе он учился вполне успешно, умом Господь его не обделил, но и выдающихся успехов в учебе у него было. Школу он ненавидел. И дело было совсем не в учебе или учителях, да и на роль, травимого всеми, аутсайдера он не подходил совершенно. Кызя вполне успешно мог за себя постоять. В школе он был чужим. Он не понимал одноклассников, а одноклассники не понимали его. Языкового барьера между ними не было. От легкого восточного акцента он избавился относительно быстро. Его одноклассники жили по-другому. На Родине Кызе было не уютно. Конечно, он привык со временем и влился в общую массу, но ему хотелось вернуться обратно в ранее детство, в ту жаркую и пыльную страну. На Родине у него был один единственный друг - мальчик из соседнего подъезда на два года младше Кызи.
После окончания школы он с помощью влиятельных друзей отца поступил в МГИМО. В недалеком будущем уже маячила дипломатическая карьера с разведывательным уклоном. И все шло нормально. Он даже нашел свое счастье. Счастье оказалось симпатичной абитуриенткой, заблудившейся в недрах альма-матер. Тем жарким изматывающим летом он был вынужден сдавать хвосты. Не смотря на то, что он еще в детстве он освоил фарси и еще пару восточных языков, да и на английском он общался свободно, все, что касалось грамматики и тонкого искусства письменной речи, это ему давалось с большим трудом.
Бродя в унынии по полупустым коридорам, Кызя наткнулся на юное эфирное создание с наивными лучистыми глазами полными
И он уже было решил, что судьба раскатала перед ним гладкую дорожку с девизом в виде старой доброй сказочной присказки: 'Жили они долго и счастливо'. Но судьба злодейка напомнила ему о Кызином родовом проклятье потомственного ГБиста. Папа его ненаглядной зазнобы был в разработке у комитетчиков. Буквально на третий день знакомства с юной прелестницей в квартире у Кызи появился серенький человечек, который в присутствии гордого отца и ничуть не смущаясь, поставил перед ним вполне конкретные задачи. Кызя был так ошарашен происходившим, что просто кивал, не в силах совладать с пересохшим языком.
В душе он еще был чист и невинен как ребенок, не смотря на мелкие интрижки и студенческие гульбища с одногрупниками. Все его потуги вывернуться из внезапно возникшей ситуации разбились о ледяную глыбу отцовского взгляда. И он сломался. Цинично врать и лицемерить он научился практически сразу, проявив не дюжинные актерские способности. Каждая встреча с любимой и членами ее семьи оканчивалась написанием подробного рапорта. Да и любил ли он ее или нет, Кызя уже не понимал. Он разговаривал с отцом и матерью юного создания на заранее определённые темы, задавал нужные вопросы, фотографировал какие-то бумаги, копался в личных вещах. Его обучали ведению оперативной работы сразу на практике. Ровно через полгода после их первой встречи, отца чудного создания уже закрыли в матросскую тишину в серьез и надолго. Следом за ним там оказалась ее мать, а само чудное создание исчезло, она просто пропала. Он честно пытался ее найти, ведь дети не отвечают за родителей, но был опять ледяной взгляд отца, который объяснил ситуацию лучше всяких слов. Зато все посвящённые поздравили его с успешным внедрением и разработкой. Гордый отец так был растроган, что свел его с элитными виртуозными профессионалками древнейшей профессии в качестве моральной компенсации за утрату подружки.
Буквально через два месяца после этих событий Кызя попал в серьезный переплет. Его судьба вляпала Кызю всей мордой в поножовщину с участием детишек важных шишек. Собственно говоря, он отсиделся в углу и никого не резал, но самой причастности к инциденту хватило сверх всякой меры. Потом он строчил подробные объяснения, описывая роль каждого в случившейся потасовке. Из МГИМО пришлось уйти с третьего курса. И он еще легко отделался. Помогли отец и его влиятельные друзья. Зато предсказуемо перед ним открыла двери 'бурса'. Так любовно именовалось специфическое учебное заведение, где готовили кадровых ГБшников. Было это удачей или нет сказать сложно, скорее всего, это было написано большими буквами в его судьбе.
Через год умер отец от застаревшей тяжелой болячки, мучавшей его на протяжении половины жизни и выкинувшей его из карьерной гонки кадрового разведчика полным сил и в еще вполне дееспособном возрасте. По окончании бурсы Кызю отправили на оперативную работу. Она стала его приговором на всю оставшуюся жизнь. Ситуация поражала стабильностью. Еще во время своего трудоустройства он умудрился поссориться с кадровиком и его отправили в не самое лучшее место, но благо, что здесь в Москве. Затем он с громким скандалом провалил свою первую самостоятельную разработку. Помоечные дела со всеми вытекающими последствиями стали его судьбой и проклятием. Личная жизнь тоже не клеилась. Хотя в материальном плане его жизнь была вполне стабильной и зажиточной.