Тарзан и «Иностранный легион»
Шрифт:
– А я в Техасе, – сказал Дэвис.
– Техас – хороший штат? – спросила Корри.
– Прекраснейший, – заверил ее Дэвис.
– Но Джерри мне говорил, что прекраснейший из штатов – Оклахома.
– Это – маленькая индейская резервация, – презрительно процедил Дэвис. – Так слушайте! Техас в четыре раза больше, в нем собирают больше хлопка, чем в каком-либо другом штате, он – первый по выращиванию крупного рогатого скота, овец и мулов, он обладает самыми большими ранчо в мире.
– И самыми отъявленными хвастунами, – сказал Дуглас. – Если вы действительно хотите
– Мы еще не слышали о штате Нью-Йорк, – заметил Джерри.
Он усмехнулся.
– Нью-Йоркцы не любят хвастаться, – сказал Бубенович. – Они не оскорбляют чувства жителей других штатов.
– Это уже кое-что в их пользу, – засмеялся ван дер Бос.
– А как насчет твоего штата, Тони? – спросила Сарина.
Розетти мгновение подумал и ответил:
– Ну, Иллинойс поставляет самых знаменитых гангстеров.
– Каждый американец, – вмешался Тарзан, – живет в прекрасном городе, в прекраснейшем округе, в прекраснейшем штате, в самой прекрасной стране мира, и каждый из них всем сердцем верит в это. Именно это делает Америку великой страной.
– Можете быть уверены, что вы правы, – сказал Дэвис.
– Я заметил это и в вашей армии, – продолжал англичанин. – Каждый солдат служит в лучшем подразделении, и он мыслит себя только победителем. Это чувство делает американскую нацию великой.
– Ну, – заметил Джерри, – это не так уж плохо для нации, которую долго считали нацией любителей танцевать под джазовую музыку и волочиться за женщинами.
– Конечно. Если бы вы не приняли участия в войне сначала поставками оружия, а затем и людьми, она теперь была бы кончена. Гитлер и Тойо выиграли бы войну. Весь мир в огромном долгу перед вами.
– Я удивлюсь, если он выплатит его, – сказал Джерри.
– Возможно, что и нет, – согласился Тарзан.
ГЛАВА XXVIII
Корри сидела, прислонившись спиной к стене пещеры. Вошел Джерри и сел рядом с ней. Находившиеся в пещере Сарина и Розетти поспешили удалиться, держась за руки.
– Шримп совсем перестал кого-нибудь стесняться, – сказал Джерри. – Вы знаете, он ведь действительно всю жизнь ненавидел женщин.
– Вы сами не очень-то долюбливали нас, – напомнила ему Корри.
– Ну, вы понимаете, я никогда не знал голландских девушек.
– Это мило. Вы совершенствуетесь. Но не говорите мне, что в прекраснейшем из штатов нет прекраснейших на свете девушек.
– Есть только одна самая прекрасная девушка в мире, и она не из Оклахомы. Корри засмеялась.
– Вы говорите комплименты.
– Я не говорю комплиментов, Корри. Вы знаете, что я чувствую к вам?
– Я не умею читать мысли.
– Вы – самое чудесное создание, которое когда-либо входило в мою жизнь. Корри улыбнулась.
– Члены вашего экипажа говорили мне, что вы – великий пилот, капитан.
– Вовсе нет. – Я – великий трус. Я так боюсь вас, что не могу произнести три коротких
Корри засмеялась, но не сделала попытки помочь ему.
– Слушайте! – выпалил он. – Как вы думаете, вам понравилось бы жить в Оклахоме?
– Мне это очень понравится, – ответила она.
– Дорогая! – воскликнул Джерри. – Я должен поцеловать вас прямо сейчас, хоть при всем народе.
– Мы можем выйти наружу, – ответила она. Сержант Розетти держал Сарину в своих объятиях. Они целовались. Ее руки крепко обхватили его шею. Выйдя из света костра в ночь, Корри и Джерри едва не натолкнулись на них.
Они отошли на некоторое расстояние.
– Я думаю, что сержанты ничему не могут научить своих капитанов, – сказала Корри.
Минуту спустя она чуть не задохнулась и ласково оттолкнула его.
– Вы действительно женоненавистник, – произнесла она.
Она улыбнулась.
Сержант Бубенович сидел у огня у входа в пещеру. Он видел, как Шримп и Сарина вышли, держась за руки, потом в темноту ушли Корри и Джерри.
– Я тоже хотел бы любить, – сказал Бубенович. Он пытался подружиться с маленькой обезьянкой Кетой.
Та в ответ укусила его.
– Никто меня не любит, – печально заключил сержант.
День за днем «иностранный легион» вел борьбу за каждую милю пути. Часто некоторые путники бывали так измучены за время, пока они добирались до стоянки, что засыпали без еды. Все были слишком утомлены, чтобы много разговаривать. Но никто не жаловался. Корри и Сарина держались наравне с мужчинами, и мужчины очень гордились ими.
Они находились вблизи горы Масоерай, недалеко от того места, где должны были перейти горную цепь и начать спуск к морю. Прошел уже месяц, как они покинули партизан, но не встретили еще ни одного человеческого существа.
И вдруг, как гром с ясного неба, беда: Тарзан попал в плен к японцам.
Дело было так. Они шли по хорошо утоптанной звериной тропе. Тарзан двигался по деревьям, как обычно, несколько впереди отряда.
Внезапно он увидел внизу японский патруль, который расположился на отдых.
Тарзан придвинулся поближе к ним, чтобы определить их численность. У него было еще достаточно времени, чтобы вернуться и предупредить своих товарищей и расставить их с учетом возможных случайностей. Маленькая Кета сидела у него на плече. Тарзан строго приказал ей хранить молчание.
Внимание Тарзана было приковано к японцам.
Он не обратил внимания на опасность, висевшую прямо над ним. Но Кета увидела и принялась кричать. Кольца огромного питона обвились вокруг тела человека, вынуждая его к агрессивным действиям.
Блеснуло лезвие его ножа. Раненая змея от ярости стала неистово извиваться и выпустила ветку, за которую держалась.
Оба упали на тропу к ногам японских солдат. Кета спаслась бегством.
Японцы бросились на змею со штыками и мечами и быстро убили ее. Тарзан же оказался в их власти. По крайней мере, дюжина штыков была приставлена к его телу, и он был вынужден беспомощно лежать на спине. У него отобрали лук, стрелы и нож. Офицер подошел ближе и пнул его в бок.