Тарзан и потерянная империя

Берроуз Эдгар Райс

Фавонию закутали в грязный, драный плащ и украдкой унесли в ночь из родительского дома, а сын Табернария поспешил в противоположную сторону, во дворец.

Перед воротами дворца грязного, ободранного юношу остановил легионер, уперев ему в грудь копье.

– Что ты делаешь ночью у дворца цезаря? – спросил он.

– У меня для него известие, – ответил юноша. Легионер захохотал.

– Сам доставишь или прикажешь позвать цезаря?

– Можешь передать ему сам, солдат, – ответил юноша. – Смотри, дело серьезное, так что

поспеши. По его тону легионер понял, что тот не шутит.

– Ладно, говори, я передам, – сказал легионер.

– Беги к нему и скажи, что похитили дочь Септимуса Фавония. Если он поторопится, то найдет ее в заброшенном доме напротив ворот Колизея. Дом на углу.

– А сам ты кто? – спросил легионер.

– Не имеет значения, – ответил юноша. – Завтра я вернусь за вознаграждением.

И не дав легионеру опомниться, он убежал.

* * *

– Как медленно тянется время, – проговорил фон Харбен, – а полночь все не наступает.

Маллиус Лепус положил руку на плечо друга.

– Ты нетерпелив, но помни, что ради блага Фавонии и нашего собственного мы должны дождаться полночи. Сейчас на улицах полно патрулей, брошенных на поимку беглецов. Ты же слышал, что весь день они рыскали в округе. Чудо еще, что сюда не заявились.

– Тише! – прервал его фон Харбен. – Что это?

– Кажется, скрипнула садовая калитка. Кто-то идет.

Беглецы схватились за мечи и, как и было предусмотрено на случай опасности, полезли по лестнице на крышу. Люк они оставили приоткрытым с тем, чтобы слышать, что происходит внизу, и пресечь все попытки преследователей подняться следом за ними наверх.

Фон Харбен отчетливо услышал голоса, раздавшиеся возле дома.

– Ловко у нас все получилось, – произнес голос. – Никто не видел. А вот и остальные.

Раздался скрип заржавленных дверных петель. Дверь отворилась, и в дом вошла группа мужчин, которые стали разговаривать в полный голос, уверенные в том, что их никто не слышал.

– Нынче мы неплохо поработали.

– Она жива? Что-то не слышу, как она дышит.

– Вынь у нее кляп.

– Чтобы она стала звать на помощь?

– Можно заставить ее замолчать, но мертвая она не будет представлять никакой ценности.

– Ладно тебе, вытащи кляп.

– Слушай, ты, сейчас мы вынем кляп, но если закричишь, пеняй на себя.

– Не закричу, – ответил женский голос.

Голос показался фон Харбену знакомым. От волнения у него заколотилось сердце. Надо же померещиться такому!

– Если будешь себя хорошо вести и если цезарь даст выкуп, мы тебя не тронем, – продолжал мужской голос.

– А если не даст? – спросила девушка.

– Тогда пусть нам заплатит твой отец Септимус Фавоний.

– О, Господи! – вырвалось у фон Харбена. – Ты слышал, Лепус?

– Слышал, – отозвался римлянин.

– Тогда пошли вниз, – тихо скомандовал фон Харбен. – За мной, Габула, там Фавония.

Оставив

всякую осторожность, фон Харбен открыл люк и стал спускаться в темноту, сопровождаемый Лепусом и Габулой.

– Фавония! – закричал он. – Это я! Где ты?

– Здесь! – крикнула девушка.

Фон Харбен впотьмах кинулся на голос, налетел на одного из похитителей и схватился с ним врукопашную. Остальные преступники, испугавшись, что их выследили легионеры, бросились бежать, оставив дверь открытой. Проникший через нее в комнату лунный свет рассеял мрак, и товарищи фон Харбена увидели, что он борется со здоровенным детиной, который схватил его за горло и пытается достать из ножен кинжал.

В тот же миг Маллиус Лепус и Габула налетели на него сзади, и быстрым ударом меча Маллиус навсегда положил конец преступлениям разбойника. Освободившись от своего противника, фон Харбен рванулся к Фавонии, лежащей на куче тряпья у стены, и развязал веревки.

Затем девушка рассказала, что с ней произошло.

– Если бы не страх, который тебе довелось испытать, – сказал Маллиус Лепус, – нужно было бы поблагодарить этих негодяев за то, что они упростили нашу задачу. Теперь мы можем уходить на три часа раньше, чем планировали.

– Тогда не будем терять времени, – поторопил фон Харбен. – Пока мы не выберемся за городскую стену, я не смогу дышать спокойно.

– Нам нечего опасаться, – сказал Маллиус Лепус. – Стена охраняется плохо. Мы без труда перелезем через нее, и я знаю немало мест, где можно раздобыть рыбачью лодку. Остальное же во власти бога.

Вдруг стоявший на пороге Габула рывком закрыл дверь и отскочил в глубину комнаты.

– На бульваре появилось много огней, бвана, – с тревогой сообщил он. – Мне кажется, это солдаты. Что если они идут сюда?

Все замерли, прислушиваясь. С улицы донеслись звуки строевого шага.

– Другие патрули прочесывают окраины, – сказал Маллиус Лепус. – Когда эти пройдут, мы сможем уйти.

Сквозь щели в деревянных ставнях показались огни факелов. Маллиус Лепус приник к окну.

– Они остановились, – бросил он через плечо. – Часть зашла за угол, остальные стоят напротив дома.

Воцарилась напряженная тишина, продлившаяся всего несколько минут, показавшихся беглецам вечностью. Вскоре в саду за домом послышался шум, в открытой двери кухни показались факелы.

– Мы окружены, – пробормотал Лепус. – Сейчас начнут обыскивать дом.

– Что же делать? – испуганно спросила Фавония.

– Единственное наше спасение – крыша, – прошептал фон Харбен.

Едва он закончил, как на крыше раздались шаги ног, обутых в сандалии, и в открытом люке сверкнул свет факела.

– Мы погибли, – вздохнул Маллиус Лепус. – Нам не справиться с целой центурией.

– Так просто мы тоже не сдадимся! – воскликнул фон Харбен.

– Рисковать жизнью Фавонии? – спросил Лепус.